 |
Либеральный Агитпроп пыжится изо всех сил, пытаясь доказать, что вождь СССР был никудышным полководцем, а Победа была одержана вопреки ему. Однако, факты вещь упрямая – и они свидетельствуют об обратном. Что бы ни утверждали критиканы, но Сталин был организатором и вдохновителем Великой Победы
Обвинения и факты
Никто не говорит о том, что русские победили в Отечественной войне 1812 года вопреки Кутузову. Никто не говорит, будто двумястами годами ранее русские изгнали поляков из Москвы вопреки Минину и Пожарскому. А вот о Верховном Главнокомандующем нашей армии в Великой Отечественной войне некоторые почему-то считают возможным говорить такие абсурдные слова: победа был одержана вопреки верховному полководцу…
Сам набор претензий, задним числом предъявляемых к Сталину, как руководителю советской стратегии в годы Великой Отечественной войны, должен был бы рухнуть под тяжестью собственных противоречий и нестыковок. Одни обвиняют Сталина в том, что он якобы до последнего момента не предпринимал никаких мер по приведению наших войск на западной границе в боевую готовность, и, в результате, советские армии были застигнуты врагом врасплох. Другие уверяют, что всё было совершенно наоборот: Сталин-де собирался первым напасть на Германию, придвинул все войска к границе, и они, готовясь к наступлению, оказались не готовы к обороне. Но ведь эти версии абсолютно противоречат друг другу, а, следовательно, по меньшей мере, одна из них должна быть совершенно ложной! Однако мы видим, что нередко обе версии мирно уживаются друг с дружкой у одного какого-нибудь «знатока» истории войны. Поистине, был бы виновник, то есть в данном случае Сталин, а уж обвинение для него сыщется!
Как показывают непредвзятые исследования, ложными оказываются обе вышеуказанные версии. Вообще, миф о недееспособности Сталина как Верховного Главнокомандующего идёт с закрытого доклада Хрущёва на ХХ съезде КПСС, когда Хрущёв, всю жизнь дрожавший и лебезивший перед живым «Хозяином», решил отомстить мёртвому. Историки давно опровергли все нелепые выдумки лживого скудоумного «кукурузника» про Сталина: будто он верил Гитлеру, испугался 22 июня 1941 года и несколько дней не мог придти в себя, руководил войной по глобусу…
Ещё в ноябре 1939 года на приёме в Кремле представителей советской элиты Сталин сказал во всеуслышание: «Надо практически готовиться к отпору, к войне с Гитлером». Сказано это было всего через три месяца после заключения пакта о ненападении. 18 ноября 1940 года на заседании Политбюро ЦК ВКП (б), посвящённом итогам визита наркома иностранных дел В. М. Молотова в Берлин, Сталин предупредил: «История ещё не знала таких фигур, как Гитлер… Гитлер постоянно твердит о своём миролюбии, но главным принципом его политики является вероломство… Такую же участь готовит Гитлер и договору с нами… Мы всё время должны помнить об этом и усиленно готовиться для отражения фашистской агрессии». Такие предупреждения он повторял ещё не один раз до 22 июня 1941 года. Одно из последних – 24 мая. Тогда Сталин сказал высшим государственным и военным деятелям, что нападения Германии следует ожидать в самое ближайшее время.
Отвечавшими обстановке были и распоряжения Сталина по войскам. 27 мая 1941 года был отдан приказ о срочном строительстве в западных военных округах полевых командных пунктов фронтов. 18 июня в приграничные округа поступил приказ о реализации мероприятий по приведению войск в боевую готовность. Поздно вечером 21 июня, когда подготовительные мероприятия должны были быть выполнены, в войска пошла директива быть готовыми отразить ожидаемое — в предстоящие сутки-двое — нападение немцев.
Журнал приёма Сталиным посетителей, опубликованный в 1995 году в научном журнале «Исторический архив», не оставляет камня на камне от хрущёвской легенды, будто в первые дни войны Сталин спрятался у себя на даче и боялся с кем-либо видеться. Сталин в эти дни вёл кипучую деятельность по организации обороны страны, принимал и вёл беседы с десятками посетителей ежедневно – с членами Политбюро и ЦК, военными, руководителями экономики.
Сталин регулярно отслеживал оперативную обстановку. Три раза в сутки начальник Оперативного управления Генерального Штаба делал ему доклад о положении на фронте. По свидетельству генерала С.М. Штеменко, у Сталина была очень цепкая память, и не упомянуть в докладе о каком-нибудь участке фронта было просто невозможно. Сталин помнил буквально каждую дивизию советских войск – где она находилась накануне. Обстановка докладывалась ему по карте масштабом в 1 см/2 км, то есть, по подробной топографической карте.
Разрушитель враждебных союзов
Пытаясь обвинить Сталина во всех смертных грехах, отсчёт его мнимых стратегических ошибок ведут с пакта о ненападении СССР–Германия или даже раньше, с Судетского кризиса осени 1938 года. Что же, хотя в короткой статье невозможно дать исчерпывающий ответ на все такие вопросы, затронем вкратце хотя бы основные моменты.
Осенью 1938 года СССР не мог оказать военной помощи Чехословакии единственно потому, что не имел общей границы с этой страной. Помощь он мог подать только через Польшу или Румынию. Та и другая наотрез отказались пропустить советские войска. Франция могла повлиять на эти страны, но не сделала этого. Вместо этого Франция вместе с Англией предпочла предать Чехословакию в Мюнхене. Попытки СССР силой пробиться на помощь чехам вызвали бы только войну сразу против Германии, Польши и Румынии при враждебном к СССР нейтралитете Франции и Англии.
В августе 1939 года Англия и Франция не проявляли склонности заключить военный союз с СССР, а Польша вновь заявила, что не пустит к себе советские войска («С Германией мы потеряем только тело, с Россией – душу», – заявил тогда верховный главнокомандующий Польши маршал Э. Рыдз-Смиглы). Альтернативой пакту о ненападении был бы не союз с Англией и Францией. Альтернативой стала бы война СССР сразу на два фронта: против Германии и против Японии (в те дни шли бои на Халхин-Голе), а Англия и Франция были бы «третьими радующимися».
Аналогичная опасность возникла и весной 1941 года, когда стало ясно, что германское нападение не за горами. В это время Германия прилагала большие усилия к заключению мира с Англией. Странный перелёт заместителя Гитлера – Гесса – в Англию тревожил Сталина, и не без оснований. Судя по поведению британцев, хотя мир с Германией они в тот период не заключили, но дали Гитлеру карт-бланш на завоевание России сроком года на три.
Нетрудно себе представить, что бы произошло, если бы Сталин в тот период дал хотя бы малейший повод расценивать себя как провокатора войны, тем более – как агрессора. Тогда союз Германии и Англии, направленный против СССР, был бы неминуем. Кстати, давно стало известно, что к 12 июня 1941 года британские ВВС на ближневосточных базах должны были быть готовы к атаке Бакинских нефтепромыслов в любой момент, когда поступит на это приказ… А в случае «нападения» СССР на Германию Япония наверняка выполнила бы свои союзнические обязательства по Тройственному пакту. Чтобы планировать в такой обстановке первым напасть на Германию надо было быть политическим самоубийцей. Сталин, судя по тому, что мы о нём достоверно знаем, таковым не был.
Ещё до 22 июня 1941 года Сталин сумел выиграть «две лучшие войны», по определению древнекитайского стратега Сунь Цзы: 1) разбил расчёты врага на нейтралитет США и Англии, 2) разбил направленный против СССР союз Германии с Японией. Это ли не высочайшее стратегическое достижение?!
В «перестроечное время» в печати появилось много утверждений о том, будто Сталин в 1942-1943 гг. пытался заключить сепаратный мир с Гитлером. Никаких доказательств этого никому добыть не удалось. Но давайте на момент представим, что так действительно было. Что из этого? А ничего, кроме того, что такой мир, если бы Гитлер изъявил готовность пойти на него (понятно, что Сталин не стал бы мириться иначе, как на условии полного вывода германских войск с территории СССР), только избавил бы нашу страну от многих миллионов жертв. Это плохо?! Что же получается? Сталин – кровавый диктатор, а тут он вдруг хочет сохранить для страны миллионы жизней, и это плохо?! Где же логика у «разоблачителей»?
На самом деле Сталин во время Тегеранской конференции в ноябре 1943 года предложил Рузвельту рассмотреть вопрос о возможности частичной капитуляции Германии, подобно Компьенскому перемирию, в 1918 году завершившему Первую мировую войну. Но не получил ответа от президента США. Сталин понимал, что требование безоговорочной капитуляции заставляет немцев сражаться до последнего. Но он понимал также, что добиться изменения целей войны он может не в одиночку, а лишь с согласия партнёров по коалиции. Любое поползновение к сепаратному миру сразу бы привело к тому, что Запад быстрее договорился бы с Германией, так как контакты по сему предмету между немецкой, английской и американской разведками не прекращались всю войну. И тогда вермахт снова всей своей мощью обрушился бы на нас, уже не отвлекаясь на угрозу второго фронта…
История одного окружения
Выискивая у Сталина «стратегические ошибки», в первую очередь вспоминают катастрофу войск Юго-Западного фронта в сентябре 1941 года под Киевом, где немцам удалось окружить и разбить почти полумиллионную группировку советских войск. И указывают, что своевременный отвод войск фронта предотвратил бы киевскую трагедию. В подтверждение приводят свидетельство маршала Г. К. Жукова, который, по его словам, ещё в конце июля предлагал Сталину оставить Киев, за что и был снят с должности начальника Генштаба.
При всём признании заслуг Георгия Константиновича, его рассказ об этом событии не заслуживает доверия. Видимо, спустя много лет память подвела маршала. Достаточно сказать, что описываемая им в мемуарах стратегическая обстановка на 29 июля 1941 года вовсе не соответствует той, что была в реальности, как мы её знаем по сохранившимся оперативным картам. Жуков якобы докладывал Сталину, что немецкие войска вышли к Днепру у Кременчуга и Днепропетровска. На самом деле они в это время находились ещё только у Звенигородки, откуда до Кременчуга – 270 км, а до Днепропетровска – 400 км. Вряд ли в тот момент Жуков мог бы спутать эти населённые пункты. Оперативная обстановка, нарисованная им в мемуарах на конец июля 1941 года, в реальности сложилась лишь месяц спустя. Очевидно, содержание разговора Жукова со Сталиным вечером 29 июля 1941 года было другим. И вряд ли предлагал будущий прославленный маршал Верховному оставить Киев, которому в тот момент серьёзная опасность ещё не грозила. А снят с должности начальника Генштаба он был, очевидно, по другой причине.
Нежелание до последнего момента сдавать Киев совершенно понятно с морально-политической точки зрения. Но у этого решения была и стратегическая подоплёка. Сталин рассчитывал нанести под стенами Киева первое крупное поражение немецко-фашистским войскам. С этой целью ещё в середине августа был образован Брянский фронт под командованием генерала А. И. Еременко. Его задачей было нанести контрудар во фланг танковой группе Г. В. Гудериана, когда та будет заходить в тыл защитникам Киева, и разгромить её. С 30 августа по 8 сентября войска Брянского фронта вели ожесточённые наступательные бои. В них участвовало невиданное с начала войны число наших самолётов. Но сил и умения для выполнения поставленной задачи у наших войск в тот момент не хватило. Когда же наступление Брянского фронта окончательно выдохлось, отводить армии Юго-Западного фронта из-под Киева было уже поздно.
Ответственность, не вина
Разумеется, у Сталина были неудачные решения, как они случаются у любого другого стратега. Непобедимых полководцев, как показывает история, не бывает. И как Верховный Главнокомандующий Сталин несёт ответственность за поддержку неудачных решений своих подчинённых. Так, в мае 1942 года он вовремя не осадил главкома Юго-Западного направления Тимошенко, предпринявшего рискованную Харьковскую наступательную операцию, завершившуюся катастрофой. Но здесь важно не то, насколько удачным или неудачным оказалось то или иное решение. Ни один план на войне не остаётся неизменным при попытке претворить его в жизнь – этот закон войны вывел ещё К. фон Клаузевиц. Только практика показывает, удачным ли был план. Но всех хитросплетений не дано предвидеть никому. Разве поражение при Ватерлоо, происшедшее из-за одной-единственной ошибки маршала Э. Груши, умаляет стратегические дарования Наполеона?
Поэтому полководца имеет смысл критиковать не за неудачное на практике решение, а за его теоретическую необоснованность. С этой точки зрения все решения Сталина во время войны были не просто обоснованы. Они были наиболее оптимальны исходя из той информации, которая имелась на момент принятия решения. Другое дело, что эта информация не всегда могла быть точной – а как можно на войне обеспечить полноту и точность всех сведений о противнике?
Так, принимая весной 1942 года решение о стратегическом плане на летнюю кампанию, Сталин должен был, прежде всего, выбрать: наступать или обороняться? С высоты наших знаний мы можем сказать, что оптимальным было бы решение о стратегической обороне. Но в тот момент Сталину доложили о потерях вермахта с начала вторжения в Россию по март 1942 г. – 6,5 миллионов человек. Это теперь мы знаем, что действительные потери врага за этот период составили всего 1,1 млн. А что в той ситуации мог решить Сталин?
Говорят, что дважды – 23 февраля и 1 мая 1942 года – публично пообещав советским людям до конца года изгнать врага из пределов нашей Родины, Сталин неверно ориентировал вооружённые силы и тыл. Но теперь представьте себе, что в приказе по случаю 23 февраля 1942 года, когда только что одержана победа под Москвой, Сталин пишет: «Ещё далёк тот день, когда по всей советской земле снова будут победно реять красные знамёна»?! Или в приказе 1 мая: «Я не приказываю добиваться того, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли. Задача Красной Армии пока – ограничиваться активной обороной»?! Вы можете себе такое представить?! Лично я – нет!
Поэтому стремление упредить противника в наступлении летом 1942 года было обусловлено, в первую очередь, психологией армии и страны. И Верховный полководец был обязан учитывать эту психологию, иначе он мог нанести урон боевому духу своего народа. А ведь ещё Наполеон учил, что на войне моральный фактор соотносится с материальным как 3:1.
Когда же стало ясно, что и вторым военным летом придётся обороняться, Сталин поступил грамотно, распределив советские резервы так, что они могли использоваться, равным образом, как на центральном, так и на южном направлениях. Не имея точных сведений, где будет предпринят главный удар вермахта, Сталин прислушался к доводам специалистов Генштаба, пришедших к заключению, что удар немцев в направлении Воронежа с последующим поворотом на север представляет наибольшую угрозу советской обороне. Немцы действительно нанесли первый удар в сторону Воронежа, но потом повернули на юг. А что же, Сталин должен был оставить московское направление неприкрытым? Да, наступление немцев в сторону Нижней Волги и Кавказа развивалось успешно, зато оно уводило их в сторону от жизненных центров нашей страны. Под Сталинградом и на Северном Кавказе на немцах в полной мере сказался «закон чрезмерной протяжённости коммуникаций», в своё время погубивший Великую армию Наполеона. И как тут снова не отдать должное сталинской стратегии, сумевшей обратить поражение в победу?
Трупами завалили?
Что касается наступательного для Красной Армии периода Великой Отечественной войны, то здесь Сталина чаще всего обвиняют в проведении недостаточно подготовленных наступательных операций, приводивших к большим потерям. Было бы слишком долго разбирать их все и показывать на конкретных примерах, что спешка и плохая подготовка были вызваны, как правило, действиями командования на местах. Поэтому перейдём к вопросу о потерях.
Как только не обвиняют Сталина в якобы неоправданно высоких потерях личного состава РККА в годы Великой Отечественной войны! Однако когда уже в 1980-е годы произвели подсчёты, то их долго не решались опубликовать: настолько они не соответствовали укоренившемуся представлению об огромных потерях. Тогда же появилась «точная» цифра общих потерь, основанная лишь на косвенных данных демографии – 26, 6 млн. человек. Число же погибших военнослужащих известно совершенно точно по документам – 8, 7 млн.
Теперь сравним это с потерями противника. Здесь нельзя брать только немецкие потери: ведь вместе с немцами против нас воевала чуть ли не вся Европа! Так вот, безвозвратные потери немцев, их союзников и добровольцев из разных стран Европы на Восточном фронте Второй мировой тоже известны совершенно точно – 7, 2 млн.
Таким образом, потери советских войск превышают потери противника лишь в 1, 2 раза. Учтём при этом, что львиная доля наших потерь приходится на 1941 год, когда 4 миллиона советских солдат и офицеров попало в нацистский плен, и две трети их умерло в плену. Значит, в оставшийся период войны потери были примерно равными — и даже немного больше у противника. При таких условиях разве есть хоть какие-то причины для разговоров о «неумелом руководстве» войной с советской стороны?!
По нашему глубокому убеждению, нет никаких оснований отрывать Победу русского и братских ему народов исторической России в Великой Отечественной войне от имени того, кто возглавлял Вооружённые силы страны в той войне – И.В. Сталина. Возглавлял не только формально, как большинство нынешних президентов, но и фактически, причём на высоком профессиональном уровне.
Любые нападки на Сталина, в связи с его ролью в Великой Отечественной войны, направлены на подрыв современного международного статуса России. Ведь то, на чём зиждется положение нашей страны как великой державы – место в постоянной «пятёрке» ООН и членство в «ядерном клубе» – единственно следствие той Великой Победы. Отказываясь связывать Победу с именем Верховного Главнокомандующего, мы, сами того не замечая, ставим под сомнение величие России.
