Заключительные штрихи о Сталине.

Автор: admin, Дата: 14 июля 2009, 13:25

Заголовок сообщения: Заключительные штрихи о Сталине.

Заключительные штрихи о Сталине.

Прочтите, сомневающиеся: все встанет на свои места.

«ОН ВЕСЬ КАК БОЖИЯ ГРОЗА…»

Православный сталинизм – миф или реальность?

Лик его ужасен...

А.Пушкин

Уважаемая редакция!

Я не являюсь ярым поклонником Сталина.

Для православного человека существует лишь один идеал государственного устройства – православная монархия с Помазанником Божиим во главе. Но надо быть реалистами. К идеалу этому нам, похоже, придется двигаться трудно, болезненно, постепенно. Учитывать опыт прошлых ошибок.

Поэтому ведущаяся в последнее время в патриотических СМИ дискуссия о роли и значении Сталина в русской истории ХХ века заставила меня поподробнее вглядеться в эту фигуру. В своих исследованиях я искал ответ на несколько важных, как мне кажется, вопросов. Например:

Какова роль Сталина в церковной истории – т.е. в антицерковных гонениях, а затем и в восстановлении канонического строя Русской Церкви?

Какова его роль в трагедии Русского народа – в геноциде 20-х – 30-х, а затем в «русификации» СССР в 40-х – начале 50-х?

Почему жиды по всему миру до сих пор так ненавидят Сталина?

Есть ли в сталинизме какой-нибудь положительный опыт, который мы, черносотенцы начала XXI века, можем использовать в своей борьбе за возрождение Русской Православной России?

Я не претендую на то, что нашёл единственно правильные ответы. Но мне кажется, что обсуждение проблем сталинизма было бы очень желательно – с Божией помощью ‑ перевести из эмоциональной, а зачастую и откровенной спекулятивной сферы в область спокойного и конструктивного диалога.

С уважением,
Виктор Седых

Донецк.

ОПЫТ – СЫН ОШИБОК ТРУДНЫХ...

Сталинизм, конечно, не исчерпывает весь исторический опыт СССР.

Однако именно на период правления Сталина пришлись практически все ключевые события советской истории. Страшное время повального антирусского геноцида и беспросветного жидовского господства. Кровавая «антижидовская революция» 1937-38 годов. Становление Советского Союза в качестве мировой сверхдержавы ‑ лидера огромного геополитического блока, культурного и идеологического феномена всемирно-исторического масштаба. Поэтому отказаться от непредвзятого, объективного анализа сталинской эпохи было бы непростительной глупостью

Кроме того, не секрет, что в последние годы интерес к личности Иосифа Сталина постоянно растет. Многочисленные социологические опросы, проводившиеся ещё в 2003-м году в связи с 50-летием со дня его смерти, показали, что уже тогда более трети наших сограждан положительно оценивали его вклад в отечественную историю. В то же время менее 20 процентов россиян продолжали считать его «диктатором и тираном».

Казалось бы, за время так называемой «гласности», когда вокруг имени Сталина был устроен настоящий информационно-пропагандистский шабаш, в сознании народа неизбежно должен был сформироваться устойчиво негативный, лубочно-злодейский образ «вождя народов». Однако результаты социологических исследований свидетельствуют об обратном. «Истекающее десятилетие стало временем стремительных перемен во взглядах русских людей на личность и дела генералиссимуса Сталина» – свидетельствуют социологи.[i]

С той поры мало что изменилось. В 2006-м году интерес к личности Сталина был по прежнему огромен ‑ достаточно указать на бесконечные художественные фильмы и телесериалы, идущие по центральным каналам российского телевидения, героем которых является Иосиф Виссарионович.

Впрочем, и в обществе в целом, и в среде православно-патриотического движения сохраняется неоднозначное отношение к личности и делам Сталина. Именно поэтому откровенный разговор о Сталине настоятельно необходим. После эмоциональных, импульсивных оценок наступило время для спокойного и трезвого осмысления сталинизма* как крупнейшего самобытного явления в отечественной истории, идеологического и геополитического феномена поистине всемирного значения.

Для того, чтобы конструктивная дискуссия не превратилась в вульгарную базарную ругань, первым делом следует ввести ее в рамки беспристрастного исторического исследования, базирующегося на конкретных фактах, а не на слухах и мифах. Прекратить бесплодные словопрения вокруг личности Сталина – сложной и противоречивой. Сосредоточить внимание на объективных характеристиках эпохи. Только после этого каждый сможет сделать осознанные, самостоятельные выводы – политические, нравственные и религиозные.

ДЕРЖАВНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО

Самая первая характеристика, которая приходит в голову, когда речь заходит о Сталине – государственник. В памяти народа Сталин остался прежде всего твердым и жестоким лидером, волевым диктатором, единоличным вождем нации, архитектором и строителем огромной, мощной державы.

Сегодня, после развала Советского Союза, перед лицом грядущей решительной схватки с врагами Русского народа за восстановление Великой Русской России нам особенно важно правильно понять и верно оценить опыт державного строительства сталинской эпохи. Ведь именно тогда наш народ победил в кровавой и страшной мировой войне. Обеспечил себе невиданный ранее уровень внешней безопасности. Превратил свою страну в сверхдержаву, влияние которой простерлось до самых отдаленных уголков планеты. Именно на эти годы приходится и «золотое десятилетие» церковно-государственных отношений, когда были прекращены антицерковные гонения и открыты тысячи храмов.

Что же помогло Сталину на этом пути? Как удалось ему, инородцу, возглавить столь мощное движение Русского народа, стать живым олицетворением его силы, единства и воли к победе? Каким образом сумел он так уверенно управлять огромной энергией многомиллионных масс, направляя ее в державное русло? Какие принципы заложил в основу своего государственно-политического мировоззрения?

Если мы действительно хотим извлечь драгоценный опыт из великой русской драмы ХХ века – опыт, доставшийся нам страшной, кровавой, безмерно высокой ценой – мы просто обязаны найти ответы на эти вопросы.

Некоторые из них очевидны уже сейчас.

Во-первых, Сталин прекрасно понимал чрезвычайно важную и извечно актуальную для нашей страны истину. Россия, в силу целого ряда объективных, исторических и геополитических причин, всегда была объектом агрессивных вожделений различных претендентов на мировое господство. И впредь она тоже должна быть постоянно готова к отражению внешней агрессии. Поэтому многовековая российская традиция сильной государственной власти, ставшая основанием для многочисленных русофобских спекуляций на тему об «извечном русском рабстве», на деле является ничем иным, как единственно возможным и эффективным ответом на постоянную угрозу извне.

Сталин, пожалуй, как никто другой в те времена, умел извлекать уроки из истории, умел видеть, чувствовать и понимать исторические перспективы, непредвзято оценивать накопленный предыдущими поколениями опыт. Именно в этом умении и понимании кроются истоки его державного мышления. Он знал, что и в новых условиях перед страной маячат прежние угрозы. А потому сильное государство просто необходимо для обеспечения безопасности страны и народа. На это была направлена, по сути, вся политика Сталина, с того момента как он получил возможность – после разгрома троцкистской оппозиции – ее самостоятельно определять.

Ярким подтверждением такой державной основы сталинского мышления являются записанные Георгием Димитровым в своем дневнике высказывания Сталина на приеме у Ворошилова по случаю 20-летия Октябрьской революции, в 1937 году.

«Русские цари, – сказал Сталин, – сделали хорошее дело – сколотили огромное государство до Камчатки. Мы получили в наследство это государство. Мы, большевики, сплотили и укрепили это государство как единое, неделимое государство не в интересах помещиков и капиталистов, а в пользу трудящихся, всех народов, составляющих это государство. Мы объединили государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего... не только нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу».[ii]

Вся справедливость этой сталинской оценки ярко проявилась в нынешнее смутное время, когда развал Советского Союза и торжество бесовской «демократии» привели к тому, что Россия, а с ней и все бывшие союзные республики попали в иноземную кабалу.

СТРАТЕГИЯ ГЕОПОЛИТИКИ

Еще в XIX столетии в среде русской политической элиты сформировались две соперничающие геополитические концепции: доктрина славянского Большого пространства и доктрина Имперской самодостаточности. Наиболее ярким представителем первой был известный ученый и философ Н.Я.Данилевский, второй – не менее известный публицист М.Н.Катков. В конце прошлого века между сторонниками той и другой концепции шла острая идейная борьба.

После революции, в условиях жесткой идеологической диктатуры любые дискуссии в этой области стали невозможны. Казалось, под напором догматичных фанатиков большевизма геополитика в России умерла. Однако исторические факты свидетельствуют: через тридцать лет после мнимой смерти русской геополитической мысли Сталину удалось воплотить в жизнь совершенно оригинальную геополитическую модель.

Сталинская модель советской геополитики в ее полном развитии к середине ХХ века явилась синтезом двух традиционных русских геополитических концепций: имперской – с ее идеей государственной самодостаточности и панславистской – с ее идеей славянского Большого Пространства».[iii]

Здесь стоит сказать об одной важной особенности сталинского мышления, которая особенно явно видна в связи с формированием его геополитических воззрений, – он не был доктринером и догматиком. Сталин воспринимал и творчески перерабатывал все конструктивные идеи – даже идеи своих идеологических противников и политических врагов – если они служили делу укрепления государства и повышению уровня национальной безопасности державы*.

В частности, коммунист Сталин – подобно Ильину, Солоневичу и многим другим деятелям «белой», антикоммунистической эмиграции – прекрасно понимал, что Запад никогда не смирится с усилением России-СССР, с ее превращением в динамично развивающуюся, самобытную сверхдержаву. Известный югославский политик М.Джилас вспоминал, как однажды Сталин подвел его к карте мира и уверенно произнес, указывая на Америку и Великобританию, а затем на Советский Союз: «Никогда они не смирятся с тем, чтобы такое пространство было красным – никогда, никогда!».

Реальную возможность противостоять западной агрессии Сталин видел в создании мощного военно-политического союза на базе синтеза традиционных ценностей славянской цивилизации с достижениями мировой социалистической системы. «Если славяне будут объединены и солидарны – говорил он – никто в будущем и пальцем не шевельнёт».[iv]

Именно с такой точки зрения рассматривал он и нашу победу во второй Мировой войне. Эта великая победа, по мысли Сталина, стала в первую очередь крупнейшей геополитической победой славянства. В своем историческом обращении к народу 9 мая 1945 года он сказал ясно и недвусмысленно: «Вековая борьба славянских народов за свое существование и свою независимость окончилась победой над немецкими захватчиками и немецкой тиранией».[v]

Еще более показательным для характеристики геополитических воззрений Сталина является его выступление по случаю победы над Японией, появившееся в печати 2 сентября 1945 года, в день окончания второй Мировой войны. Главная мысль этого выступления заключается в утверждении неразрывной исторической преемственности геополитических целей России на примере Дальнего Востока. Японская агрессия против Российской империи началась еще в 1904 году. Потом была интервенция в ходе гражданской войны, Хасан и Халхин-Гол. И вот, наконец, наша окончательная победа. Все это, считал Сталин – звенья одной цепи.

«Поражение русских войск в 1904 году в период русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания. – говорил он. – Оно легло на нашу страну черным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил. Сегодня Япония признала себя побежденной и подписала акт о безоговорочной капитуляции».[vi] Как показательна эта нарочитая демонстрация исторической преемственности русской геополитики от Российской империи к Советскому Союзу!

ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Сегодня такую же преемственность в стремлении поработить Россию ясно демонстрирует Запад, отработавший в православной, славянской Сербии приемы удушения российской независимости и расчленения нашей территории.

При этом в ходе экспансии США и НАТО, претендующих ныне на глобальную экономическую гегемонию и военно-политическую диктатуру, сбывается одно из грозных сталинских предупреждений, легкомысленно забытое нами в угаре «оттепели» и «перестройки». Еще в 1946 году, вскоре после печально известной речи Уинстона Черчилля в Фултоне, которая положила начало холодной войне, Сталин сказал:

«По сути дела г. Черчилль стоит на позиции поджигателей войны... Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г. Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы мира.

Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы, как единственная полноценная нация, должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит г. Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные, должны господствовать над остальными нациями мира. По сути дела г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство, и тогда все будет в порядке, – в противном случае неизбежна война»[vii].

Как это узнаваемо, не правда ли?! Стоит поставить вместо Черчилля нынешнего президента США Буша, вместо английской расовой теории – доктрину США о западной цивилизации как высшей, конечной стадии развития человечества*, и возникает впечатление, что Сталин говорит о современных проблемах.

К сожалению, после распада Советского Союза многие нации подчинились западному ультиматуму, поддержанному на сей раз подавляющей военной мощью НАТО. Под прикрытием этой мощи католическо-протестантский, романо-германский Запад приступил к реализации своей вековечной мечты – окончательному порабощению и «перевариванию» славяно-православной цивилизации.

Втягивание славянских стран Восточной Европы в Североатлантический блок – лишь первый этап этого процесса, завершением которого, по мысли атлантистских стратегов, должно стать расчленение утратившей национальную и духовную самобытность России на несколько «независимых» государств, находящихся под неусыпной опекой «мирового сообщества». Русская Православная Церковь в такой «новой» России должна отказаться от своего «мессианства» и «консерватизма», изгнать «фундаменталистов» и «традиционалистов». И в результате такого «обновления» – превратиться в этнографический заповедник, где красоты величественных соборов и архиерейских облачений будут скрывать безблагодатность еретиков и господство вероотступников.

Однако первый же практический шаг в этом направлении – попытка силой поставить на колени Югославию – столкнулся с таким ожесточенным сопротивлением сербского народа, что на память невольно приходит еще одно предвидение Сталина, высказанное им в том же интервью, где он сравнил Черчилля с Гитлером. Перед лицом страшных испытаний, в жесточайших войнах, сказал Сталин, «нации проливали кровь ради свободы и независимости своих стран, а не ради того, чтобы заменить господство гитлеров господством черчиллей (или Бушей – прим.авт.). Вполне вероятно поэтому, что нации, не говорящие на английском языке и составляющие вместе с тем громадное большинство населения мира, не согласятся пойти в новое рабство (в «новый мировой порядок» – прим. авт.).[viii]

Так оно и вышло. В связи с этим более чем вероятно, что в ближайшем будущем мы станем свидетелями мощного и повсеместного всплеска антизападных настроений. Сильнейшей вспышки национального самосознания народов, подвергшихся идеологической, политической и военной агрессии Запада. Могучего порыва огромных людских потоков к своим традиционным истокам и корням – порыва, неразрывно связанного с резким обострением национально-освободительной борьбы против либерального тоталитаризма США и НАТО.

И России вновь суждено сыграть в этой борьбе ключевую роль.

СЕМЬЯ НАРОДОВ

Сегодня уже никого не надо убеждать в том, что решение национальных проблем является узловой предпосылкой политической стабильности и гражданского мира, непременным условием одоления нынешней смуты, ключевым элементом стратегии обеспечения нашей государственной безопасности. Ведь именно взрыв агрессивного национального сепаратизма разрушил Советский Союз и явился главным виновником современной российской драмы. Важнейшей причиной такого взрыва стал провал национальной политики КПСС, основанной – со времен Хрущева – на паразитировании национальных окраин, на их бесконечной «накачке» за счет истощения Русского державного ядра.

Сталин проводил другую политику. С самого начала он прекрасно понимал всю важность «национального вопроса». В отличие от многих своих соратников, он очень серьезно относился к национальным аспектам политической борьбы и прекрасно понимал, какие силы и энергии таятся в здоровом Русском национализме.

Уже в 1904 г. в статье «Как понимает социал-демократия национальный вопрос» Сталин резко выступил против националистических поползновений грузинских, армянских и еврейских социалистов.[ix] А через девять лет, в 1913-м, сформулировал классическое определение нации, которое не утратило своего значения до сих пор. Нация, согласно этому определению, есть «исторически сложившаяся устойчивая общность языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры».[x]

Сегодня, оглядывая с высоты нашего времени советский опыт в этой области, можно уверенно сказать, что именно дееспособность и эффективность государственной национальной политики создали необходимые предпосылки для наиболее выдающихся достижений советской эпохи. В основание такой политики Сталин положил два фундаментальных принципа. Беспощадную борьбу с любыми формами национал-сепаратизма и опору на Русский народ как на главную, державообразующую нацию государства.

Оба этих принципа оформились не вдруг и не сразу. Оба пробивали себе дорогу долго и трудно, в ходе жестокой внутрипартийной борьбы между сталинистами и сторонниками русофобской троцкистской теории «перманентной революции».

Великая Отечественная война явилась переломным моментом этой борьбы, решительно склонив чашу весов в пользу патриотов-державников. Результатом же последовавшего после смерти Сталина реванша космополитов-русоненавистников стала горбачевская «катастройка», развал СССР и нынешняя российская смута.

«РУССКИХ НЕЛЬЗЯ ЗАСТАВИТЬ...»

При этом Сталин никогда не боролся с национализмом как таковым, то есть с законным стремлением народов к национальной самобытности, к своему традиционному жизненному укладу и исконным ценностям. Зато он жестоко и беспощадно подавлял малейшую попытку придать борьбе за национальную самобытность и народные традиции политический характер, сделать национальный вопрос тараном для разрушения единого государства, идеологической основой агрессивного национал-сепаратизма.

Как известно, главным принципом советской концепции национальной политики был принцип самоопределения наций. Сталин, однако, прекрасно понимал всю опасность абсолютизации этого лозунга, грозившего в случае его бездумного применения катастрофическим развалом единого государства. Поэтому еще в апреле 1923 года, выступая на XII съезде РКП(б) с заключительным словом по докладу «О национальных моментах в партийном и государственном строительстве» он сказал: «Следует помнить, что кроме права народов на самоопределение, есть еще право рабочего класса на укрепление своей власти, и этому последнему праву подчинено право на самоопределение. Бывают случаи, когда право на самоопределение вступает в противоречие с другим, высшим правом, – правом рабочего класса, пришедшего к власти, на укрепление своей власти».[xi]

Эта теоретическая предпосылка и легла вскоре в основание практической партийной политики. Уже в апреле 1926 года Сталин встретился с наркомом просвещения Украины Шумским, известным сторонником ускоренной «украинизации». По итогам беседы Сталин направил членам Политбюро украинского ЦК специальное письмо, в котором писал: «Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский... Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнета».

Бездумная украинизация, предупреждал он, может принять «характер борьбы за отчужденность украинской культуры и украинской общественности... характер борьбы против «Москвы» вообще, против русских вообще...».

Письмо возымело действие: уже через два месяца после этого состоялся расширенный Пленум ЦК компартии Украины по вопросу об «ошибках украинизации», а 9 июня 1926 года с аналогичной повесткой прошел Пленум ЦК КП(б) Белоруссии.

СТАЛИН И «ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС»

Отдельно стоит сказать об отношении Сталина к пресловутой «еврейской проблеме».

Начало обвинениям Сталина в антисемитизме положил Троцкий, пытавшийся объяснить свое поражение во внутрипартийной борьбе тем, что Сталин, якобы, намеренно спровоцировал в среде партийных активистов вспышку антисемитских настроений.

Однако любому непредвзятому исследователю ясно, что борьбу с троцкизмом нельзя «пристегнуть» к антисемитизму хотя бы потому, что союзниками Сталина в борьбе против Троцкого с самого начала были Зиновьев-Апфельбаум и Каменев-Розенфельд, а затем – Каганович, Мехлис и многие другие видные евреи.

То же самое, кстати, можно сказать и о пропагандистской кампании против космополитизма, развернутой после того, как создание государства Израиль вызвало в среде советского еврейства мощный всплеск сионистских, антирусских настроений.

Среди идеологов и вдохновителей этой кампании тоже было немало евреев-антисионистов, занимавших ответственные государственные и партийные посты.

И Сталин их поддерживал, ибо прекрасно понимал всю опасность политики сионизма.

Его дочь Светлана впоследствии вспоминала, как неоднократно слышала от отца сетования, что «сионизмом заражено все старшее поколение, а они молодежь учат».[xii]

Это отрицательное отношение к «сынам Сиона» Сталин сохранил еще со времен своей молодости Видный меньшевик Р.Арсенидзе писал, что уже в 1905 г., выступая перед рабочими Батума, Сталин сказал, затрагивая тему еврейского засилья в меньшевистской фракции РСДРП: «В самом деле, что это за народ! Мартов, Дан, Аксельрод – жиды обрезанные. Да старая баба Засулич. Поди и работай с ними. Трусы и торгаши!»

Выражений Сталин не выбирал – что правда, то правда. Но будем объективны: он всегда – конечно, по мере возможности, исходя из конкретной политической ситуации – пытался соблюсти принцип справедливого, сбалансированного представительства различных наций в руководящих органах партии и правительства. И, в частности, следил, чтобы этот принцип наравне со всеми распространялся на представителей еврейской нации.

Так, в 1907 году, вернувшись с Лондонского съезда и анализируя национальный состав партийного руководства, он писал: «Статистика показала, что большинство меньшевистской фракции составляют евреи, далее идут грузины, потом русские. Зато громадное большинство большевистской фракции составляют русские, далее идут евреи, затем грузины и т.д. По этому поводу кто-то из большевиков заметил шутя, что меньшевики – еврейская фракция, большевики – истинно русская, стало быть, не мешало бы нам, большевикам, устроить в партии погром».[xiii]

Именно такой «погром» и устроил Сталин местечковым революционерам-русофобам в 1937-м году. Этого-то погрома и не может ему до сих пор простить прожидовленная «либеральная интеллигенция».

«ЗА ЗДОРОВЬЕ РУССКОГО НАРОДА...»

В разные периоды своей деятельности, в разных исторических и политических условиях Сталин по-разному высказывался на «Русскую тему».

В частности, в ходе ожесточенной внутрипартийной борьбы в 20-х – начале 30-х годов, ему случалось в тактических целях использовать идеологическое оружие своих противников и громко обличать с партийных трибун «великорусский шовинизм».

Впрочем, даже тогда он не упускал возможности выступить против унижения Русского национального достоинства. Так, в 1923 году, на XII съезде партии, Сталин открыто осудил внутрипартийную русофобию. «Говорят, что нельзя обижать националов. – сказал он. – Это совершенно правильно, я согласен с этим, – не надо их обижать. Но создавать из этого новую теорию о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправного в отношении бывших угнетенных наций, – это значит сказать несообразность».[xiv]

Жесткую отповедь получали от Сталина многие русоненавистники. К примеру, в декабре 1930 года, в письме к Демьяну Бедному Сталин подверг суровой критике его уничижительные высказывания о Русском народе.

Особенно он возмущался тем, что Бедный фактически изображает Россию как «сосуд мерзости и запустения», представляет «лень и стремление сидеть на печке как национальную черту русских». Без колебаний Сталин назвал подобные перлы Демьяна Бедного «клеветой на наш народ».[xv]

Неудивительно, что после того, как троцкистская оппозиция была окончательно разгромлена, национальная политика партии на «русском направлении» радикально изменилась. Освободившись от давления со стороны внутрипартийных русофобов, Сталин взял курс на восстановление попранной ими национальной справедливости, на постепенную и тщательно сбалансированную русификацию партийно-государственного аппарата.

Сегодня мы можем уверенно сказать: у непредвзятого историка есть все основания утверждать, что Сталин искренно любил Россию и Русский народ.

Его дочь Светлана свидетельствует:

«Отец полюбил Россию очень сильно и глубоко, на всю жизнь. Я не знаю ни одного грузина, который настолько бы забыл свои национальные черты, и настолько сильно полюбил бы все русское. Еще в Сибири отец полюбил Россию по-настоящему: и людей, и язык, и природу».[xvi]

Наиболее полным и ясным выражением этой сталинской любви стал его знаменитый тост, посвященный нашей победе в Великой Отечественной войне.

24 мая 1945 года, в Кремле, обращаясь к высшему командному составу Красной Армии, он сказал:

«Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза, среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение».[xvii]

Подводя итог, можно сказать, что сталинская модель национальных отношений основывалась на принципе равенства всех наций при особой руководящей роли Русского народа – державной основы и руководящей силы государства.

«УКАЗАНИЕ ТОВАРИЩА ЛЕНИНА ОТМЕНИТЬ...»

Духовные основы российской государственности – еще одна проблема, решению которой Сталин уделял пристальное внимание.

При этом широко распространенное мнение, что он решил нормализовать церковно-государственные отношения только во время войны, под давлением обстоятельств, не выдерживает проверки фактами.

Так, еще 12 сентября 1933 года он инициировал распоряжение Политбюро, в котором говорилось:

«В период с 1920 до 1930 годов в Москве и на территории прилегающих районов полностью уничтожено 150 храмов... Планы архитектурной застройки предусматривают снос еще более чем 500 оставшихся строений храмов и церквей... ЦК считает невозможным проектирование застроек за счет разрушения храмов и церквей... Органы советской власти и рабоче-крестьянской милиции обязаны принимать меры (вплоть до дисциплинарной и партийной ответственности) по охране памятников архитектуры древнерусского зодчества».

А вот еще один красноречивый документ, извлеченный из партийного спецхрана. Это – выписка из протокола заседания Политбюро ЦК от 11 ноября 1939 года, подписанная Сталиным и озаглавленная «Вопросы религии».

В ней говорится: «По отношению к религии, служителям русской православной церкви и православноверующим ЦК постановляет:

1. Признать нецелесообразным впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей русской православной церкви, преследования верующих.

2. Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 года за № 13666-2 «О борьбе с попами и религией», адресованное пред. ВЧК товарищу Дзержинскому и все соответствующие инструкции ВЧК-ОГПУ-НКВД, касающиеся преследования служителей русской православной церкви и православноверующих – отменить.

3. НКВД СССР произвести ревизию осужденных и арестованных граждан по делам, связанным с богослужительской деятельностью. Освободить из под стражи и заменить наказание на не связанное с лишением свободы осужденным по указанным мотивам, если деятельность этих граждан не нанесла вреда советской власти».

Неудивительно, что отношение к Сталину в среде духовенства очень разное.

Одни – по большей части представители либерального церковного крыла – продолжают по привычке клеймить его как «предтечу антихриста».

Другие, наоборот, СЧИТАЮТ ОРУДИЕМ СПАСИТЕЛЬНОГО ПРОМЫСЛА БОЖЬЕГО.

«Богоданный вождь» – так незадолго до кончины охарактеризовал Сталина авторитетный православный публицист, священник Дмитрий Дудко, известный диссидент и правозащитник брежневской эпохи, бывший в те времена любимцем западных средств массовой информации. В 1995 году отец Дмитрий написал: «Да, Сталин нам дан Богом, он создал такую державу, которую сколько не разваливают, а не могут до конца развалить... Да, Сталин сохранил Россию, показал, что она значит для всего мира... Наши Патриархи, особенно Сергий и Алексий, называли Сталина богоданным вождем. К ним присоединялись и другие, такие как крупный ученый и богослов Архиепископ Лука Войно-Ясенецкий. Кстати, сидевший при Сталине, но это не помешало ему назвать Сталина «богоданным»...

Сталин с внешней стороны атеист, но на самом деле он верующий человек... Не случайно в Русской Православной Церкви ему пропели, когда он умер, даже вечную память».[xviii]

Переломной точкой в церковно-государственных отношениях стала ночная встреча Сталина с иерархами Православной Церкви, состоявшаяся в начале сентября 1943 года.

Сталин – подчеркнуто – начал беседу с того, что высоко отозвался о патриотической деятельности церкви, а затем попросил иерархов изложить свою точку зрения на то, какие меры необходимо предпринять, чтобы восстановить нормальное течение церковной жизни.

«Результаты этой беседы, – пишет митрополит Иоанн (Снычев), – превзошли всякие ожидания. Все до единого вопросы, которые были поставлены иерархами, говорившими о насущных нуждах клира и паствы, были решены положительно и столь радикально, что принципиально изменили положение православия в СССР.

Было принято решение о созыве архиерейского собора и выборах патриарха, престол которого 18 лет пустовал из-за препятствий со стороны властей. Договорились о возобновлении деятельности Священного Синода. В целях подготовки кадров священнослужителей решили вновь открыть духовные учебные заведения – академии и семинарии. Церковь получила возможность издания потребной религиозной литературы – в том числе периодической.

В ответ на поднятую митрополитом Сергием тему о преследовании духовенства, о необходимости увеличения числа приходов, об освобождении архиереев и священников, находившихся в ссылках, тюрьмах, лагерях и о предоставлении возможности беспрепятственного совершения богослужений, свободного передвижения по стране и прописки в городах – Сталин тут же дал поручения «изучить вопрос». Он, в свою очередь, предложил Сергию подготовить списки священников, находящихся в заточении, – и немедленно получил его, ибо такой список, заранее составленный, был митрополитом предусмотрительно захвачен с собой.

Итоги внезапной «перемены курса» стали поистине ошеломляющими. В несколько ближайших лет на территории СССР, где к началу войны оставалось, по разным данным, от 150 до 400 действующих приходов, были открыты тысячи храмов, и количество православных общин доведено до 15, а по некоторым сведениям ‑ до 22 тысяч! Значительная часть репрессированного духовенства была возвращена на свободу. Прекратились прямые гонения на верующих и дикие шабаши «Союза воинствующих безбожников», сопровождавшихся святотатственным пропагандистским разгулом.

Русь оживала. Церковь выстояла. В беспримерной по своему размаху и ожесточению войне с Православием богоборцы были вынуждены отступить»[xix].

«Я СВОЮ ДОЛЮ ВЫДЕРЖУ...»

Сегодня можно уверенно сказать, что такие перемены в церковно-государственных отношениях были не случайны. Они диктовались не только политической конъюнктурой, а хорошо продуманной стратегией.

Эта стратегия предполагала решительную корректировку политического курса, в основу которого отныне, наряду с социалистическими достижениями, должны были быть положены традиционные ценности русского национального бытия.

Сталин тщательно выстраивал новую конфигурацию мировоззренческих, идеологических опор государственной власти, которая должна была одновременно соответствовать послевоенному статусу СССР как мировой сверхдержавы и восстановить его историческую преемственность с тысячелетней Русской историей. Он прекрасно понимал, что на этом пути государство и Церковь являются естественными союзниками в деле духовно-нравственного воспитания народа.

И ожидания его были далеко не беспочвенными. Вспомним хотя бы митрополита Вениамина (Федченкова, 1880-1961), одного из наиболее выдающихся православных подвижников ХХ столетия.

Судьба этого Святителя удивительна. Будучи по воспитанию убежденным монархистом, он во время гражданской войны возглавил военное духовенство Белой Армии и вместе с войсками барона Врангеля эмигрировал за границу. Но на склоне дней, умудренный богатым жизненным и церковным опытом – признал советскую власть, вернулся на Родину и стал одним из самых горячих сторонников СССР. Он вступил в ряды Белой Армии, желая видеть в ней защитницу Русского Православия – но увидел, что вера у «лучших сынов России» весьма прохладна. Он хотел быть вместе с народом – но оказалось, что ни у Врангеля, ни там, за границей, русского народа нет...

«После недоразумений, – писал Святитель в 1945 году в своих дневниках, – не случайно сотрудничество Церкви с Советским Союзом, а искренно... Религиозный дух Церкви, независимо от политического строя, пойдет вслед и параллельно с социализмом... Советская Россия чрезвычайно сильная – самая сильная* – страна в мире. Потому, что к власти пришел сам народ – через большевистскую партию. В этом смысле должно считать советскую революцию революцией народной. Прежние попытки революций, включая и период Керенского, были движениями преимущественно интеллигентскими – а потому и не радикальными, половинчатыми. Советы же привели к власти массы народа.

Предыдущий строй рухнул потому, что он внутренне изжился в своем правящем классе (царском, дворянском и интеллигентском). И это было прямо счастьем для России; иначе гниение продолжалось бы и дольше, и глубже – ко вреду народа и государства и даже для всего мира. На место отживших классов пришел сам народ в своей неиспользованной еще и нерастраченной силе – душевной и физической.

И хотя уже одно это было чрезвычайно важно, но еще важнее было то, что народ поддержал новую идеологию: сотрудничество трудящихся, объединение рабочих классов. Идею братства трудящихся. Идеологию дружбы народов не только в одном Советском Союзе, но и в других странах. Идеологию служения: сначала в Советском своем Союзе, а потом (при возможности) и содействие другим народам в том же направлении.

Это было под силу лишь большевистской партии, навстречу которой пошли массы рабочего народа.

И русский народ не случайно, а мудро остановился на выборе именно советской власти среди других групп и партий. В этом проявилась опять сила ума и духа народа (и народов Союза).

Лишь советская власть могла навести порядок в стране и повести ее дальше. И народ пошел за ней».

В таком понимании исторической миссии Советской России митрополит Вениамин был далеко не одинок.

В 1947 году, на праздненствах по поводу 800-летия Москвы, Патриарх Московский и Всея Руси Алексий I (Симанский) заявил, что «Русская Церковь возносит усердную молитву о державе, победе, мире, здравии и спасении... всех доблестных руководителей страны нашей, твердо ведущих нашу Родину по издревле священному пути* мощи, величия и славы»

Что касается вопроса о личном отношении Сталина к религии, то сегодня вряд ли возможно ответить на него с необходимой степенью достоверности.

Известно лишь, что его мать была человеком глубоко верующим.

Светлана Аллилуева вспоминала:

«У бабушки были свои принципы, – принципы религиозного человека, прожившего строгую, тяжелую, честную и достойную жизнь. Ее твердость, упрямство, ее строгость к себе, ее пуританская мораль, ее суровый мужественный характер, – все это перешло к отцу».[xx]

«Она была очень набожна и мечтала о том, чтобы ее сын стал священником. Она осталась религиозной до последних своих дней и, когда отец навестил ее, незадолго до ее смерти, сказала ему: «А жаль, что ты так и не стал священником»... Он повторял эти ее слова с восхищением; ему нравилось ее пренебрежение к тому, чего он достиг – к земной славе, к суете».[xxi]

Согласитесь – сегодня, когда униженная и опозоренная Россия превратилась в игрушку тщеславных властолюбцев и суетливых интриганов, такие свидетельства о сталинских предпочтениях дорогого стоят.

«Я свою долю выдержу – писал он матери в 1934 году. – Мужественный человек должен всегда оставаться мужественным».[xxii]

ЖЕСТОКИЙ ВЕК

Говоря о Сталине непредвзято и объективно, нельзя, конечно, обойти стороной вопросы о репрессиях, о политическом насилии, о государственном тоталитаризме и идеологическом догматизме. Вопросы эти, к сожалению, сегодня зачастую используются недобросовестными политиканами для огульного охаивания советской эпохи, для лживых обвинений Русских патриотов в «реваншизме» и разжигания русофобии в средствах массовой информации. Такие бессовестные лицемеры должны быть как можно скорее лишены возможности спекулировать на национальной трагедии, пережитой нашим народом в ХХ столетии.

Одновременно христианская совесть настоятельно требует решительно осудить порочную, бесчеловечную и преступную практику политических репрессий, в каком бы виде она не проявлялась и какими бы благими целями не обосновывалась. Силовые структуры государства не могут служить орудием политической мести и партийных распрей. Правоохранительные органы в любой политической ситуации должны оставаться именно «охранительными», не превращаясь в карательные, не создавая своей деятельностью угрозы законным правам и свободам человеческой личности.

К сожалению, тема «сталинских репрессий» сделалась в последние годы орудием ожесточенной политической борьбы. На волне реабилитации невинных жертв террора зачастую предпринимаются попытки превратить отпетых предателей и преступников чуть ли не в национальных героев.

Даже такой документально бесспорный вопрос, как вопрос о количестве репрессированных, становится объектом бесстыдных спекуляций.

Так, все стенания «демократических правозащитников» о «десятках миллионов жертв» – бессовестная ложь.

Наиболее достоверными представляются данные, опубликованные в «Правительственном вестнике» №7 за 1990 год. «С 1930 по 1953 год, – говорится там, – по обвинению в контрреволюционных преступлениях судебными и разного рода несудебными органами приговорено к высшей мере наказания – расстрелу 786 тысяч 98 человек».

Конечно, человеческие трагедии невозможно измерять при помощи арифметики, однако с нравственной точки зрения попытки спекуляций на народной беде со стороны недобросовестных «обличителей» ничем не лучше попыток оправдать политические репрессии и всесилие НКВД.

«НЕЛЬЗЯ ПРОСТИТЬ, НО ВИНИТЬ – НЕСПРАВЕДЛИВО...»

Теперь остановимся на двух вопросах: о причинах репрессий и о личной ответственности Сталина за допущенный произвол.

Вопрос о причинах репрессий весьма сложен. Одна из основных – ожесточенная борьба за создание и сохранение единого централизованного государства.

Вспомним дневниковую запись Г.Димитрова, где он вспоминает слова Сталина о значении сильного государства.

Тогда же Сталин предупредил:

«Каждый, кто пытается разрушить это единство государства, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, был бы он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род».[xxiii]

С врагами в то жестокое время не церемонились.

Еще одну причину репрессий назвал В.М.Молотов, уже на пороге могилы беседуя с поэтом Ф.Чуевым.

Она кроется в психологии «осажденной крепости», в широко распространенном ожидании внешней агрессии.

«Мы после революции рубили направо-налево – признался Молотов. – Одержали победу, но остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны».[xxiv]

Это мнение, кстати, разделяли многие общественные и политические деятели, порой весьма далекие от симпатий к социализму и советской власти.

Так, посол США в Советском Союзе Д.Дэвис, ничуть не склонный к идеализации СССР, тем не менее заявил:

«Совершенно ясно, что все эти процессы, чистки и ликвидации, которые в свое время казались такими суровыми и так шокировали весь мир, были частью решительного и эффективного усилия сталинского правительства предохранить себя не только от переворота изнутри, но и от нападения извне... Чистка навела порядок в стране и избавила ее от измены».[xxv]

Довольно распространенным является утверждение, что предотвратить репрессии могло перемещение Сталина с поста генерального секретаря, как советовал в своем известном «Письме к съезду» Ленин.

Утверждалось даже, что Сталин чуть ли не скрыл от партии ленинское письмо.

Между тем, письмо это было всем хорошо известно.

Более того, враги Сталина – Троцкий, Зиновьев и Каменев – буквально шантажировали его этим письмом.

Такой шантаж вынудил Сталина уже 19 августа 1924 года направить в адрес Пленума ЦК заявление с просьбой об отставке.

Он писал: «Полуторогодовая совместная работа в Политбюро с тт. Зиновьевым и Каменевым после ухода, а потом, и смерти Ленина, сделала для меня совершенно ясной невозможность честной и искренней совместной работы с этими товарищами в рамках одной узкой коллегии. Ввиду этого прошу считать меня выбывшим из состава Политического Бюро ЦК. Ввиду того, что генеральным секретарем не может быть не член Политического Бюро, прошу считать меня выбывшим из состава Секретариата (и Оргбюро) ЦК.

Прошу дать отпуск для лечения месяца на два. По истечению срока прошу считать меня распределенным либо в Туруханский край, либо в Якутскую область, либо куда-либо за границу на какую-либо невидную работу. Все эти вопросы просил бы Пленум разрешить в моем отсутствии и без объяснений с моей стороны, ибо считаю вредным для дела давать объяснения, кроме тех, которые уже даны в первом абзаце этого письма».[xxvi]

27 декабря 1926 года Сталин написал новое заявление – буквально крик души.

«Прошу освободить меня от поста генсека ЦК. Заявляю, что не могу больше работать на этом посту, не в силах больше работать!».[xxvii]

Наконец, после завершения работы XV съезда ВКП(б), на котором была окончательно разгромлена троцкистско-зиновьевская оппозиция, а ее вожди исключены из партии, Сталин в третий раз инициировал на Пленуме вопрос об освобождении его с поста генсека.

Он напомнил, что уже три года просит освободить его.

Теперь, когда оппозиция разгромлена, отпала необходимость удерживать его на этом посту.

Однако Пленум единогласно, при одном воздержавшемся, отклонил эту просьбу.

Тогда Сталин пошел на хитрость и предложил ликвидировать пост генсека.

Но и это не удалось. Все выступили против.[xxviii]

Словом, Сталин чисто по-русски – трижды – пытался добиться освобождения от должности.

Ясно, что дальнейшие попытки воспринимались бы уже как капризничанье, как фальшивое смирение, которое на деле «паче гордости».

Конечно, не стоит забывать, что в организации репрессий Сталина обвиняли не только Троцкий, Радзинский или Волкогонов.

«Маршал победы» Георгий Жуков тоже считал, что «Сталину нельзя простить то, что по его указаниям были загублены многие тысячи ни в чем не повинных людей, искалечена жизнь их детей и членов семей».

Но будучи человеком честным, Георгий Константинович тут же добавлял, что «будет несправедливым обвинять только одного Сталина».[xxix]

Лично знавший Сталина знаменитый советский флотоводец адмирал Николай Кузнецов писал:

«Разговаривая со многими партийными и военными руководителями, я слышал вполне законный упрек в перегибе с репрессиями, но никогда не слышал о его глупых решениях или безграмотных предложениях, какой бы отрасли это ни касалось».[xxx]

Итак, если мы хотим быть непредвзятыми, то должны признать, что причины репрессий нужно искать не в личности Сталина, не в сталинизме как таковом – во всяком случае, не только в этом – а в фундаментальных характеристиках жестокой и беспощадной эпохи революционного радикализма, порожденной сложным сочетанием объективно-исторических и субъективно-личностных факторов.

Сегодня только от нас зависит, сумеем ли мы извлечь необходимые уроки из собственного опыта, сумеем ли отделить зерна от плевел, жизнеспособные ростки будущей Великой России от безжизненного наследия прошлых ошибок.

* Под сталинизмом, строго говоря, следует понимать тот комплекс политических, идеологических, экономических и культурных воззрений, которые характеризуют деятельность Сталина уже после того, как он победил всех своих оппонентов в ожесточенной внутрипартийной борьбе и стал реальным, полновластным лидером коммунистической партии и советского государства. То есть после 1934 года.

* К примеру, есть свидетельства, что одной из его настольных книг было известное сочинение Данилевского «Россия и Европа».

* Историософское обоснование этой доктрины содержится в знаменитой теории о «конце истории», сформулированной в конце 80-х годов одним из столпов либерального мондиализма Фрэнсисом Фукуямой. Впрочем, национальный аспект доктрины остался тем же, ибо решающая роль англоязычных наций в формулировании основных ценностей западного либерализма никем не ставится под сомнение.

* Все выделения в тексте дневниковых записей сделаны самим митрополитом Вениамином.

* Выделение в тексте речи сделано Патриархом Алексием I.

[i] Васильцов С., Обухов С. Он и мы. Сталин и национальный вопрос: современное восприятие. 1999 г.

[ii] Цит. по: Сталин: в воспоминаниях современников и документах эпохи. / Сост. М.Лобанов. М. 1995. С. 655.

[iii] Там же. С. 127.

[iv] Цит. по: Сталин: в воспоминаниях современников... С. 637.

[v] Там же. С. 576.

[vi] Цит. по: Сталин: в воспоминаниях современников... С. 579-580.

[vii] «Правда» от 14 марта 1946 г.

[viii] Там же.

[ix] Сталин И.В. Соч. Т. 1. С. 32-55.

[x] Там же. Т. 2. С. 296.

[xi] Там же. Т. 5. С. 264.

[xii] Аллилуева С. Двадцать писем к другу. М. 1990. С. 149.

[xiii] Там же. Т. 2. С. 50-51.

[xiv] Там же. Т. 5. С. 265.

[xv] Сталин И.В. Соч. Т. 13. С. 25.

[xvi] Аллилуева С. Двадцать писем к другу. М. 1990. С. 96.

[xvii] Цит. по: Сталин: в воспоминаниях современников... С. 577.

[xviii] Сталин: в воспоминаниях современников... С. 733-734.

[xix] Русская симфония. СПб. 1998. С. 319-320.

[xx] Аллилуева С. Двадцать писем... С. 154.

[xxi] Там же. С. 121.

[xxii] Цит. по: Сталин: в воспоминаниях современников... С. 270.

[xxiii] Там же. С. 655.

[xxiv] Цит. по: Сталин: в воспоминаниях современников... С. 599.

[xxv] М.С.Докучаев. История помнит. М. 1998. С. 254-255.

[xxvi] «Родина». 1994. №7. С. 72-73.

[xxvii] Там же.

[xxviii] «Родина». 1994. №1. С. 68-69.

[xxix] Вождь. Хозяин. Диктатор. Сб. М. 1990. С. 391.

[xxx] Там же. С. 406.

Архив старого форума

Заключительные штрихи о Сталине.