ПОЛИТИЧИСКИЕ МИФЫ О РОССИИ
из книги Владимира Мединского (профессор МГИМО, доктор политических наук) «Мифы о России.О русском пьянстве, лени и жестокости».
«Мифы о себе есть абсолютно у всех народов. Обычно это мифы положительные - в них народ предстает немно¬го лучше, чем он есть на самом деле. Англичане видятся самим себе деловитыми и честными, свободолюбивыми, преданными короне и своей стране. Американцы считают себя прирожденными демократами, не терпящими никакого неравенства и несправедливости между людьми. Немцы - чувствительными, трудолюбивыми и добродушными.
Каждый такой миф - приятное упрощение, в котором нет места для негативных сторон народного характера или черных пятен в истории народа.
У всех народов есть мифы о своих соседях. Это мифы и положительные, и отрицательные, черные: кого-то любят, кого-то и не очень.
Мифы рождаются в народном сознании. Но их порой используют и для политики. А другие мифы специально создаются для ведения политической пропаганды. Целью создания подобных мифов является легитимизация власти, полученной в результате переворота или революции. Тогда на свет Божий извлекаются положительные мифы о новой власти и создаются черные о старой.
Черные политические мифы создаются и о целых народах. В Британии XVII и XIX веков сформировался громадный пласт мифологии об ирландцах. По страницам газет расхаживал эдакий «Пегги» - аналог «тонкошеего Аарона» или «русской свиньи Ивана». Вечно пьяный, безответственный и нелепый ирландец Пегги изображался дураком и бездельником, не способным научиться чему-то путному. Вечно у него по 10 детишек, которых он не способен прокормить, вечно он влипает в разные идиотские ситуации, вечно пропивает имущество. Если «Пегги» И голодал, то исключительно по причине собственной скотской сущности, безответственности и неумения работать.
В 1848 году в Ирландии случился неурожай. От страшного голода умерло больше миллиона человек, а еще полтора миллиона уехали в Америку. Не будь мифа о противном, тупом «Пегги», британцам было бы неудобно смотреть в сторону Ирландии. А так миф позволял снять комплекс вины, возложив ответственность за произошедшее на самих «неправильных» ирландцев.
Таковы же и черные мифы о неграх в США. Почему они рабы? А потому, что - сущие дети, не способные жить самocтoятeльнo. И умственно они отсталые, - до самых тупых белых им далеко-о. Грязью заросли, сучьи дети, даже арифметике научиться и то не могут. Отпусти их на волю, - им же самим только хуже. И к тому же криминальные типы. Кто совершает 80 % всех преступлений? Негры! Всех белых женщин перенасилуют, дай им только волю, негодяям.
Другие мифы, еще страшнее, идут в ход, когда надо идеологически бороться против серьезного геополитического врага.
Таков хотя бы миф, а вернее целый набор мифов XIX и ХХ веков о немцах - поголовных садистах, любителях маршировать и преступниках по нравственному убеждению. Немцев расписывали так, чтобы любое преступление против них выглядело бы совершенно естественным поступком. Чтобы даже обсуждать политику в отношении Германии стало бы невозможно, чтобы при одном упоминании о Германии и немцах сразу возникала бы чисто эмоциональная реакция. И любые доводы разума уже не воспринимались бы.
Черный политический миф о немцах возник в XIX веке, когда Германия стала конкурентом Британии и Франции. И ушел в небытие в середине ХХ века, когда Германия перестала быть врагом и сделалась стратегическим союзником. Тогда-то немцы из садистов и тупиц «превратились» в трудолюбивых и «хороших».
Таковы же черные мифы о России. Этих политических мифов так много, что их трудно, даже невозможно перечислить. В обойме и отвратительные дороги, и поголовное пьянство, и особая кровавость русской истории, и (ну, конечно же!) неумение работать, и жестокость русских, и их стремление завоевать весь мир, и их рабская сущность и многое-многое другое.
Черные мифы о России создавались не только для политического использования. Но практически все бытовые и литературные мифы были рано или поздно превращены в политические.
Бытовые и литературные мифы могут изменяться, даже меняться на противоположные. Стоит почитать Томаса Манна и Эриха Марию Ремарка, чтобы убедиться: в начале ХХ века в Германии русских считали добрыми и веселыми людьми. А к концу 1930-х преобладало мнение о том, что русские - люди мрачные и свирепые. А современные немцы колеблются между комплексом вины перед русскими и представлениями о русских дикарях, которых надо учить пользоваться телефоном и унитазом.
Но вот черные политические мифы о России просто поразительно стабильны. Как и мифы о «Пегги», тупых неграх и жестоких индейцах, этот комплекс мифов повествует вроде бы о разных сторонах жизни страны и народа, но на самом деле формирует четкую и цельную картину. Передать ее можно примерно так:
1. Русские - народ, в психологии которого нет стремления регулярно работать, получить результат, хорошо организовать труд. Именно поэтому в России нет чистых уборных, хороших дорог, царит нищета и убожество. Царила, царит и будет царить, - ведь русским это очень нравится.
2. Русские - непосредственные и веселые дети, у которых игра легко становится жестокой и грубой, как у всех детей и дикарей. Распорядиться собой они не способны… Типично в этом плане использование летописного мифа о Рюрике. Вот мол, пример того, что только германцы могут принести русским государственность.
Если брать историю, до сих пор неизвестно, существовал ли вообще Рюрик.
А миф о Рюрике-цивилизаторе живет и живет, делая свое черное дело! Под Стокгольмом поставили даже памятник Рюрику - завоевателю и цивилизатору Руси.
3. Русские - рабы в душе, для них нормально почитание жестокой и грозной власти. Только авторитарную, деспотическую власть они уважают, только ее принимают всерьез. Демократия для них совершенно невозможна.
4. Российское государство не способно решать задачи развития, управления громадной империей. В ней царит азиатская деспотия, произвол и грубость нравов. Единственная цель российского государства - завоевание как можно большего пространства, покорение и эксплуатация соседских стран и народов. Это - сокровенная цель Российской империи, и что бы ни говорили сами русские, ничего другого от них ждать не приходится.
В 2006 году допелось мне с делегацией Госдумы России посетить Латвию. Прямо перед началом официальной (!) встречи между парламентариями двух стран в стенах Латвийского сейма нам вручили по экземпляру бесподобной книжицы «Три оккупации Латвии». Книга выпущена в черно-красно-белом переплете (четкая фашистская колористика). Ее издание - часть государственной политики, книгу непременно вручают всякому официальному лицу, приехавшему из России. Образец дипломатичности и просто вежливости ...
Под тремя оккупациями имеются в виду советская ок¬купация 1939 года, оккупация нацистами в 1941-1944 го¬лах и советская оккупация 1944-1991 годов. Первой оккупации посвящено страниц 10, германской - 2-3 странички, а основная часть книги, страниц 100 - исключительно о «третьей оккупации».
Забавно, что о немецко-рыцарской оккупации со вре¬мен XIII века в книге нет. Видимо, превращение Латвии в колонию Тевтонского ордена, Ордена меченосцев и потом Ливонского ордена оккупацией не считается.
Ни о какой другой стране не сочинено столько политических черных мифов, как о России. В этом отношении мифы о России - явление в мировой истории уникальное. И эти мифы настолько живучи, что невозможно объяснить их по¬вление и сверхдолгую жизнь простой случайностью.
Сами по себе, независимо от породившей их реальности, такие мифы - важный фактор международной политики.
Объяснить явление можно следующим: Россия уже двести пятьдесят лет, с середины XVIII века, является главным конкурентом и геополитическим противником Запада. Как только стала «противником», так и возник комплекс черных политических мифов. Поскольку Россия до сих пор конкурент и противник, мифы никуда не исчезли.
Уникально в истории и другое - нигде и никогда черные мифы о стране не имели внутри нее самой такой устойчивой поддержки. Чтобы не писали французы и англичане, немцы никогда не соглашались с тем, что они - народ садистов и полудурков. Как бы ни рассказывали французы о запойных пьяницах-англичанах, в Британии отвечали не киванием головы, а возмущением и протестом. И сочиняли ответные мифы, «обидные» для французов. «Мы - пьяницы?! А "зато" вы - развратники!».
В России не так. Какую бы глупость ни придумала пропагандистская машина Запада, в России обязательно находятся те, кто поддерживает этот миф. Иногда так «поддерживает» и творчески развивает, что уже непонятно, где родился этот миф, по какую сторону границы.
Например, миф о том, что русскую армию всегда били.
Небоеспособна она по определению. Если русские и по¬беждали, то исключительно ценой колоссальных потерь, заваливая трупами вражеские траншеи.
Происхождение именно этого мифа известно: он сочинен в 1820-е годы бывшими офицерами армии Наполеона, участниками похода 1812 года. Они приписывали русской армии совершенно фантастические потери, в сотни тысяч и миллионы людей.
Эта байка не выдерживает никакой, даже самой поверхностной критики. В Бородинском сражении погибло 58 тысяч французов, в том числе 47 генералов. Русские потери - 44 тысячи человек, в том числе 23 генерала.
За всю же кампанию 1812 года потери русской армии не превысили 80 тысяч человек ранеными и убитыми, 100 тысяч заболевшими и обмороженными, 5 тысяч пленны¬ми. Потери же французов составили не менее 200 тысяч убитыми и ранеными, 100 тысяч обмороженными и заболевшими и 250 тысяч пленными. Почти все раненые тоже попали в плен.
Фактически вся армия, все 600 тысяч, перешедших рус¬скую границу 12 июня 1812 года, была уничтожена и пленена. После катастрофической для французов переправы через Березину в ноябре 1812 года бежало из России не более 7 (по французским подсчетам - 25) тысяч человек. Уже не армия, даже не остатки ее, а толпа, кучка случайно спасшихся.
Так вот, большая часть создателей этого мифа сами прошли русский плен и в этом плену, кстати, далеко не бедствовали. В основном вели они себя в плену достаточно отважно и «Наполеон капут» вроде не кричали. Но, вернувшись в «прекрасную Францию»; не удержались от мелкой виртуальной мести победителям. В самой Франции их россказни, кстати, не вызывали большого доверия.
Мелкий реванш за 1812 год во Франции виден порой и сегодня.
В Париже в знаменитом Музее Инвалидов я увидел в магазине на прилавке книгу, которая начиналась словами: «В России и сегодня есть люди, которые верят словам советских школьных учебников о том, что русские под Бородино победили или, по крайней мере, заслужили почетную ничью. Но все серьезные историки знают - русские "на самом деле" были разгромлены ... » Вот так!
Называлась эта богато изданная иллюстрирован¬ная книга «скромно»: «1812. Победа под Москвой». Даже Наполеон в своих воспоминаниях не решился приписать себе и тень победы под Бородино! По его словам, «французы были достойны того, чтобы победить, а русские: заслужили снискать себе славу непобедимых».
О гениальности наших полководцев в самой России говорят очень мало.
Например, у Льва Толстого Кутузов - это такой патриархальный дедушка. Не деятельный полководец, а просто какой-то Илья Муромец на печи! Главное его достоинство, что он ни во что не вмешивается, давая событиям течь естественным образом ...
Сегодня мало кто помнит, что в армию, действовавшую против Наполеона, Кутузов прибыл с фронтов другой войны, Русско-турецкой 1806-1812 годов.
В 1795 году был подписан договор Турции и России о недопущении французов на Балканы. В 1806 году наполеоновские дипломаты убедили турок разорвать этот договор и объявить России войну: Наполеон обещал отдать туркам Крым и Грузию.
Война велась на суше и на море, рассказывать о ней можно долго. Вероятно, не будь нашествия Наполеона, 1812 год запомнился бы как год блестящей победы Кутузова над турками.
В 1811 году стало очевидно, что надо любой ценой вывести турок из войны. Шпионы доносили, что Наполеон планирует использовать турецкую армию для нашествия на Россию, по сути, как одну из своих армий. И тогда Кутузов планирует и проводит совершенно гениальную операцию. Разгромив врага под крепостью Рущук (турки потеряли порядка 5 тысяч человек, русские - 500), он взорвал Рущукскую крепость и стал отступать на левый берег Дуная.
Турецкая армия потянулась за ним: русские отступают!
На правом же берегу Дуная высилась турецкая крепость Слободзея. Никто не ждал, что Кутузов обрушится именно на нее: основные турецкие части стояли лагерем в стороне. И вдруг Кутузов захватывает крепость! Уже взяв Слободзею, он решительно наступает на основные силы турецкой армии. Турки бросают в бой все силы.
Слободзея укреплена со стороны реки (северная сторона), она и построена, чтобы встречать угрозу с севера. С юга у нее очень слабые укрепления.
Якобы поэтому Кутузов, бодро начав наступление, по ходу его «передумывает» и отступает обратно в только что захваченную крепость. Первая же атака осмелевших турок - и они легко, почти без потерь, отбивают крепость обратно. Правда, со стороны защитников, русских, потерь тоже нет, потому что на самом деле они не столько обороняются, сколько с видимой спешкой переправляются обратно на свой берег, бросив Слободзею на произвол судьбы. Турки воодушевлены!
Развивая наступление, они энергично форсируют Дунай и смело с ходу захватывают плацдарм на левом берегу. Кутузов дает им закрепиться на плацдарме, но дальше не отступает. Напротив, приказывает немного отойти и рыть полукругом около плацдарма окопы, укрепляться. Со стороны это выглядит, будто русские бегут. В действительности они отходили строго по приказу, внешне создавaя видимость паники. Турки интерпретируют эти события по-своему: «Ага! Кутузов зарылся в землю, переходит к обороне! Необходимо сосредоточить все силы именно здесь, и Кутузов скоро побежит!»
Турки переправляют от Слободзеи все новые и новые силы и скапливаются на плацдарме. И тогда Кутузов тайно разделяет свою армию! Резервный корпус генерала Е. М. Маркова (15 тысяч пеших, 2,5 тысячи конных, 38 орудий) получает приказ незаметно перейти реку в нескольких верстах в стороне от места основных событий - на правый берег и с незащищенного тыла опять напасть на крепость! Повторюсь: крепость защищена только со стороны реки.
Офицеры Кутузова в шоке: зачем старику нужно было форсировать Дунай и штурмом брать крепость (а взяли с налета - легко!), затем начать наступление на основные силы турок. Но, едва обменявшись с ними парой залпов, тут же дать приказ спешно отступать, бросить крепость и переплавляться назад, на «свой берег». Ну, совсем спятил старик фельдмаршал! К слову, так же будет о нем думать и вся недальновидная имперско-военная верхушка России в кампании с Наполеоном. Пока не увидят, что армия непобедимого Бонапарта попросту «растворилась» на русских просторах благодаря гениальной стратегии Кутузова и Барклая.
Но вернемся на Дунай, в осень 1811 года. 2 октября Марков громит немногочисленные турецкие войска, еще оставшиеся на правом берегу Дуная. Он опять захватывает крепость Слободзею - так же легко, как ее только что захватили турки. И всеми силами удерживает ее. Приказ по гарнизону Слободзеи: «Держать крепость любой ценой! Стоять насмерть!»
Турецкая армия со всем своим командованием оказывается на «плацдарме» между русскими редутами с одной стороны, и Дунаем и крепостью - с другой. Вокруг русские окопы и флеши. Несколько атак турок захлебываются. Весь «плацдарм» простреливается насквозь. Позади - ощетиненная орудийными стволами Слободзея.
Самое забавное: окружив турок на ими же захваченном «плацдарме», Кутузов переходит к своей излюбленной тактике - УСПЕХ НЕ РАЗВИВАЕТ И КАК БЫ ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕТ.
Через месяц у турок начинается настоящий голод, болезни, мор, а погода-то не май месяц. Русские даже не пытаются атаковать, лишь держат «котел» закрытым. Турки и так каждый день теряют сотни бойцов. Потери русских в процессе поддержания «Дунайского котла» - ноль. Это излюбленная тактика Кутузова - избегать боя и ненужных жертв, когда время и так работает на тебя. Ее же применил Кутузов и полгода спустя.
В кольце, которое турки, в общем, сами себе устроили, оказалась вся верхушка турецкой армии! Пока соберут новую армию в Турции, В слободзейском лагере вообще никого не останется. Сам Великий визирь лично обращается к Кутузову с просьбой о мире. Там, в окружении его близкие родственники. Кутузову ничего не стоит раздавить их, уничтожить огнем или просто подождать еще месяц, пока они все не умрут от ран, голода, болезней. Но тогда - кровная месть, турки озлобятся и вспыхнет новая война. А Кутузову нужен мир. Поэтому Кутузов «дает себя уговорить», он согласен на почетную капитуляцию! 26 ноября 12 тысяч турецких солдат и офицеров (из 35 тысяч угодивших в «котел») выходят С барабанным боем и знаменами, шатаясь, бредут в сторону Турции.
Пока заключено только перемирие, русская армия сто¬ит в Молдавии и Румынии. Бухарестский мир 16 мая 1812 года дал России территорию в 40 тысяч квадратных верст с населением в 200 тысяч человек. Турция признала российскими все территории в Грузии, которые добровольно перешли в подданство России. Было и много других пунктов договора, весьма привлекательных для России: о праве судоходства по Дунаю, о самоуправлении Сербии ...
Но главное - Кутузов фактически без потерь вынудил турок выйти из войны. Он сохранил для России и для войны с Наполеоном армию в 55 тысяч человек и не допустил выступления турок на стороне Наполеона.
Так же блистательно он действовал и осенью 1812 года.
Русская армия шла параллельно французам и не давала уйти из ими же разоренной местности! А в нужный момент, под Березиной, Кутузов ударил изо всех сил с разных направлений. Разгром под Березиной не отрицают даже те французские историки, у которых хватает совести писать о победе под Бородино.
Это поражение навсегда вошло идиомой «Березина» во французский язык. «Березина» в современном французском - это катастрофическое, полное поражение.
«Березина» - так французские футбольные болельщики сегодня называют разгром с большим счетом.
Этот термин во Франции так же устойчив, как в России - шваль и шаромыжник. Слово «шаромыжник» про¬изошло от «мон шер ами» - «мой дорогой друг»: так обращались к русским крестьянам умирающие с голоду французы. Ну, а особо кичливых плененных «французов из Бордо», видимо претендовавших на особое дворянское обхождение, наши заскорузлые смоленские мужички стали называть еще грубее - шваль - от шевалье, (всадник, дворянин, помните - «шевалье д' Артаньян»). Видимо, были основания.
Бyдь в России такое же отношение к истории, как в Европе, у нас памятники Кутузову стояли бы в каждом городке по Минской дороге, а историю крепости Слободзея знал бы каждый мальчишка. А у нас, похоже, и Березину забывать начали.»
Продолжение следует.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ МИФЫ О РОССИИ
ПОЛИТИЧИСКИЕ МИФЫ О РОССИИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
из книги Владимира Мединского (профессор МГИМО, доктор политических наук) «О русском пьянстве, лени и жестокости. Мифы о России».
Опасность мифов.
Создание, раздувание, пропаганда черных исторических мифов - это целенаправленная идеологическая работа против России и русского народа. Да еще внутри народа эту идеологическую работу охотно подхватывают, укрепляют, раздувают.
Если говорить о реальности, то Россия ни в чем не уступает истории западных стран - ни в жестокости, ни в славе.
Но мы, словно заколдованные черными мифами, не помним своей славы, забываем о своих достижениях и успехах.
Россиянину не нужно объяснять, кто такой Малюта Скуратов или Ванька Каин. А если спросить, кто такие Иван Бокарев и Федор Аандрин? Или: многие ли знают, что Россия - родина подсолнечного масла? В XVII веке подсолнечник завезли в Европу, тогда же он появляется и в России. Сначала как декоративное растение - красивый цветок и как лакомство - и в России, и в Европе охотно «лузгали» семечки.
В 1830-е годы крепостной крестьянин слободы Алексеевка Бирючинского уезда Воронежской губернии начал вырабатывать подсолнечное масло. Приспособил для семечек жом, которым пользовались для выдавливания рыжикового масла (делали его и, кстати, до сих пор делают не из грибов, конечно, а из семян растений - РЫЖИКОВ), и начал выжимать подсолнечное. С 1835 года начал сбывать его на базаре.
Сперва культура подсолнечника развернулась в Саратовской и Воронежской губерниях, потом пошла по всей Южной России. А уж: затем попала и в Европу.
История, связанная с Федором Аандриным, еще интереснее. Придумал он изготавливать мелкие конфетки-леденцы. Стал продавать в круглых жестяных коробочках с прочно притертой крышкой. Конфетки назвали по имени изобретателя - «ландрин». Но ясное дело, не может же что-то хорошее прийти из России! И начали называть конфеты с французским акцентом - с ударением на второй слог: ландрин. А там и слово ландрин постепенно забылось, сменилось чисто французским - «Монпансье ».
«Как известно», Россия - экономически и технически отсталая страна. Но как быть с таблицей Менделеева?
С тем, что именно в России возникли такие направления в науке, как почвоведение, синтезное естествознание, экология, системные исследования на стыке физической и экономической географии?
Технический прогресс? Многие ли знают, что русский самолет «Илья Муромец» был лучшей боевой машиной на полях Первой мировой войны? За все годы войны врагом был сбит всего один «Илья Муромец» и то потому, что экипаж: выполнил задание и «расслабился» - по дороге на родной аэродром сел играть в преферанс. А британские «Дехавиленды» горели и падали постоянно.
Что русские железные дороги до 1960-1970-х годов были лучшие в мире, говорить считается неприличным, а ведь это факт. После этого времени: железные дороги в Европе были модернизированы, но всякий, кто бывал в Южной Америке, с ужасом видел извивающиеся, как змеи, полосы рельсов. И удивлялся, что вообще остался жив.
Интересное и важное наблюдение: если приоритет в какой-то области спорный, мы охотно отдаем пальму первенства иностранцу. А вот иностранцы никогда не соглашаются отдать свое «право первородства».
Скажем, за право считаться создателями радио «борются» итальянец Маркони и русский Попов. Но в России добрая половина опрошенных назовет вам изобретателем радио Маркони. Тогда как за рубежом о Попове вообще не слыхали. Знает о нем разве что кучка специалистов.
Так же и с парой Эдисон - Яблочков. Кто изобрел электрическую лампочку? Спор уместен. Но кто слышал о Яблочкове в западном мире? А у нас об Эдисоне кто не слышал?
Или - крекинг нефти ...
Еще Менделеев сделал ряд наблюдений о «воздействии жара на тяжелые масла нефти». В 1891 году термический крекинг запатентован русским инженером В. Г. Шуховым. Американцы, называя вещи своими именами, просто присвоили (а еще проще - украли) изобретение. С 1915 года они наладили промышленные производства «по русскому методу». Но в России по сей день все уверены - крекинг нефти изобретен американцами.
К слову о нефти. Напомню: первая нефтяная промышленная скважина в мире пробурена на территории Российской Империи в середине XIX века. На 15 лет раньше, чем в США.
До революции 1905 года Россия занимала 1 место в мире по добыче нефти. Первенство восстановлено в 2006-2007 г.!
Изобретение российскими гражданами первой безопасной керосиновой лампы дало такой же толчок к развитию мировой нефтяной промышленности, как позже изобретение автомобильного двигателя внутреннего сгорания.
Россия во второй половине XIX века занимала первые места в мире не просто по добыче нефти, но и по производству и экспорту продуктов нефтепереработки: мазута, керосина (бензина тогда не было). Сейчас для нас это несбыточная мечта.
О технических достижениях советского периода даже говорить трудно - слишком много всего. Тут и возведение целых промышленных районов в ледяной беспредельности Сибири, и громадный поток рационализаторства и изобретательства 1930-1940-х годов, истинное творчество масс, космическая политика. Что тут поделать, если первым из людей Земли полетел в космос все же не Юджин Гэг, а Юрий Гагарин?
Так же плохо мы помним и о том, что Россия в социальном отношении вовсе не была отсталой страной. Многие ли помнят, что освобождение крепостных в 1861 году касалось только 18 % населения страны? Остальные крестьяне уже получили личную свободу в годы правления Николая I и ранее.
А 60% населения Юга США до 1865 года составляли рабы. Самые натуральные рабы, которых продавали почем зря - и с семьями, и без.
Рабы в США (ХVII век - 1865)
Право на жизнь: Отсутствует
Право на здоровье: Отсутствует
Право на брак: Не признается
Право на семейную
Жизнь: Не существует
Право на владение
Имуществом: Отсутствует
Возможность
Освобождения: Отсутствует. Вольная действовала в
течение полугода. Если за пол года
раб не уезжал в «вольный штат», его
опять продавали в рабство с аукциона
Личное достоинство: Не признается
Перспектива после
Освобождения: Отсутствует
Крепостные в России (1714-1861)
Право на жизнь: Жизнь крепостного охраняется законом
также, как и свободного
Право на здоровье: Владельцам запрещено пытать крепостных,
бить их палаческим кнутом и батогами
Право на брак: Брак крепостного священен
Право на семейную
Жизнь: Продавать членов семьи врозь запрещено
Право на владение
Имуществом: Признается право на пользование нажитым
имуществом. Ограничено право
распоряжаться имуществом
Возможность
Освобождения: Признается законом,
поддерживается обычаями и считается скорее
желательным
Личное достоинство: Власть обычая ограничивала помещика. Есть
много случаев, когда крепостныеубивали
помещика, создававшего крепостные гаремы
или пристававшего к женам
крепостных
Перспектива после Много случаев, когда бывшие крепостныс
освобождения занимали очень высокое положение в
обществе. Среди них: Воронихин -
создатель Казанского собора, семьи
Гучковых, Милюковых ... Примеры
можно множить.
Получается - мы «знаем» О себе много плохого.
Причем многое из этого плохого вообще никогда не существовало. Оно есть только в мифах, созданных нашими врагами. И в нашем собственном воображении, к сожалению.
А хорошего мы о себе не помним или просто не знаем, что оно вообще когда-то было. Это ослабляет наш дух, не позволяет критически отнестись к мифам, которые нам усиленно навязывают.
Стоит россиянину принять всерьез черные мифы о России, и они буквально сбивают его с ног. И, буквально, не дают сделать ни одну осмысленную работу.
Попробуйте добиться уважения других, если вы не уважаете самого себя.
Мифы, о которых идет речь, невероятно опасны. Гораздо страшнее пистолета. Это настоящее ОМП - оружие массового поражения, поражающее наш мозг, нашу веру в будущее, нашу волю к действию.
Какие бывают мифы?
Долгий период в истории всего человечества миф был обычным способом познания мира. Ведь что такое миф? Это нечто, основанное на действительных событиях, но приукрашенное и измененное. Приукрашенное - чтобы было интереснее.
Миф - приукрашенная история. Ну и немного измененная ... в свою пользу. Ведь если повествование о действительных событиях будет скучно, грешные людишки могут не придать должного значения событию, а то и попросту о нем забыть.
Так миф соединяет разумное практическое назидание, сведения о внешнем мире, историческую память, нравственные заветы, отголоски прошедшего, представления народа о хорошем и дурном.
Существуют мифы космогонические - о том, как возникла и изменялась Вселенная, становилась такой, как сейчас. Мифы, в которых боги творят мир, а герои обустраивают его.
Так называемые мифы «происхождения» - это мифы о том, откуда и от каких предков пошел народ. Например, миф о трех братьях, Русе, Чехе и Ляхе, основоположниках русского, чешского и польского народов.
Мифы исторические - это мифы о своей истории.
Мифы географические - о соседях и вообще обо всех других народах.
Создавая мифы о самом себе, своем происхождении, своей истории, народ накапливает легенды и предания. Он создает представления о своем национальном характере. И русский народ, и вообще всякий народ несут в себе некий «первобытный образ» мира, и образ самого себя в этом мире. Такой образ ученые называют архетипом - то есть в буквальном переводе «древним типом». Этот образ самого себя народ несет в себе коллективно. Как говорили предки, соборно. Он характерен для всего этноса.
Архетип сразу не особенно заметен. Если хочется его узнать, приходится долго и всерьез изучать историю и этнографию народа.
Архетип внедрен глубоко в подсознание. Никто даже при сильном желании не сможет ответить вам на прямой вопрос: а носителем какого архетипа ты являешься? Образ национального «я» обнаруживается в особенностях образа жизни, мотивах поступков, восприятии окружающей действительности. И отслеживать нужно поведение не отдельных личностей, а целого народа.
Былины - это одновременно исторический источник и первый на Руси пример исторического мифа. Это не политический миф, не литературный: былины дают образ народа - такой, каким хотел бы видеть себя народ.
Положительный миф? Несомненно! Но, читая былины, убеждаешься: отразившийся в них коллективный образ народа на редкость симпатичен. Именно образ - проявление архетипа.
Мораль былин исключительно высока.
Аналоги былин есть и в Европе. Например, британские сказания о короле Артуре и рыцарях Круглого стола или повествования о графе Роланде. Но в европейских сказаниях супружеская измена - дело довольно обычное.
Например, своим рождением король Артур обязан тому, что предсказатель Мерлин узнал по звездам: если именно в эту ночь жена герцога Горлойса Игрейна зачнет младенца от короля Утера Пендрагона, то на свет появится великий король, объединитель и слава Британии. Обсудив этот важный вопрос с королем, колдун Мерлин отвлек стражу, и король Утер проник в замок своего вассала Горлойса. Околдованная стража приняла его за самого герцога, младенец был зачат ... Фанфары!
Образ короля Артура сделался для своего общества еще ярче и интереснее - посланец небес, с появлением на свет которого связана такая увлекательная история.
... Но вот авторы былин сочли бы такое происхождение «неправильным» и даже обидным для героя.
Самому королю Артуру принято сочувствовать, потому что обе жены были ему не верны. Одна из сторон трагедии Артура в том, что он должен поддерживать самые лучшие отношения с братом Ланселота Бедуиром, которого любит королева.
Личная трагедия короля может быть выражена очень красиво, в самых изысканных выражениях.
Незыблема вершина Камелота,
Британия становится сильней.
Но что за неотступная забота
Тебя не выпускает из когтей?
Ах, все от бедняка до кавалера,
Все знают, в чем печали той вина:
Прекрасна королева Гвиневьера,
Прекрасна, но Артуру не верна.
Сильны и многочисленны отряды,
Что за тобой идут на саксов в бой.
Но кто с тобой стоит так часто рядом,
Кто взглядом не встречается с тобой?
Цвет рыцарства, герой, краса турниров,
Твой давний друг, уже почти что брат ...
Но королева любит Бедуира,
И вряд ли в этом кто-то виноват.
Ты уезжаешь, в дальние походы,
Ты закрывать, глаза на все готов.
Ты им обоим подарил свободу ...
Beдь это называется «любовь».
Ты грешен, несмотря на святость целей,
Так для чего же быть еще грешней?
Скажи теперь, о предсказатель Мерлин,
Ответь мне, о пророк придворный Мерлин,
Поведай мне, о ясновидец Мерлин,
Кто на земле несчастней королей?
Эти красивые стихи сочинил Кретьен Де Труа, придворный бард герцогов Шампани. Они были широко известны во всей Европе.
Легендарный Артур погибает от руки своего собственного внебрачного сына, рожденного от феи Моргаузы, кстати, тоже его дальней родственницы.
Нет-нет! И эти истории, и сказания о бесчисленных дамах графа Роланда - очень интересны и увлекательны. И даже поучительны по-своему. Не будем ханжами, в конце концов.
... Но в былинах нет ничего даже отдаленно похожего.
Что характерно - в былинах и женщины наделены высокой моралью. Тот же идеал непререкаемой преданности, силы духа, взаимопомощи, всепоглощающей любви. Забава Путятишна переодевается воином и отправляется искать пропавшего жениха. Победив полчища врагов и самых отборных чудовищ, она спасает парня, увозит домой ... и уже вне опасности становится его женой - ко всеобщему удовольствию.
Кстати, в «Слове о полку Игореве» - тоже высоконравственные супружеские отношения. Княгиня Ефросинья Ярославна вошла в историю как образец беззаветной женской любви, жена, проводившая князя Игоря на войну, в половецкий поход 1185 года, после гибели войска.
На заре, на зорьке, рано-рано,
Со своей тоской наедине,
Плачет, причитает Ярославна
На Путивльской городской стене.
Обязанность жены - оплакать мужа? Демонстрация своей роли вдовы? И это тоже. Ярославна ведет себя соответственно роли женщины патриархально-родового строя. Но есть в ее поведении и нечто индивидуальное: далеко не все вдовы князей и бояр оплакивали их так, что плач этот угодил в литературные произведения. Да и называет она князя, отца своих взрослых сыновей не как иначе, как «другом милым», И не страхи вдовьей участи поминает, а то, что ей «без милого тоска».
Дамам, изображенным в фольклоре Европы, у Ярославны учиться и учиться ...
Кстати, и во всех остальных отношениях былины утверждают высокую мораль. Богатыри - побратимы и нерушимо верны и преданы друг другу. Ни секунды не колеблются они перед тем, как броситься в бой друг за друга.
Аналог в жизни Европы - разве что мушкетеры Дюма ...
Жизнь богатырей - служение. И не столько служение Владимиру Красное Солнышко, сколько Руси. Поссорившись с Владимиром, Илья Муромец уехал со двора, но служить Руси не перестал: отправился прямиком громить Змея- Горыныча.
В другой раз Владимир посадил Илью в темницу. Осаждают Киев враги, очень нужен Илья. Как ни просит Владимир Илью, обиженный богатырь непреклонен: не желает обнажать меч за обидевшего князя. Еле уговорили - и только потому, что разорение угрожало всему городу.
После этой истории Владимир кланяется Илье, просит прощения, уговаривает сесть во главе пиршественного стола. Описания этой сцены в различных списках былин разные: в одних Илья все же уезжает прочь и возвращается через много лет. В других - он дает себя уговорить, и сам Владимир лично подает ему кубок с медом.
Сравнение русских богатырей с европейскими рыцарями не в пользу последних. Несомненно, смелы они и горды, и воины могучие. Но служат все же не Отечеству, а герцогам и королям. И все же обидчивы, как вздорные мальчишки. Вечно у них дуэли да драки. Вообразить же дуэль Ильи с Алешей Поповичем невозможно даже «в бреду».
Точно так же невозможно представить себе короля Пендрагона, который извинялся бы перед герцогом Горлойсом. Какое там! Ну, надо было владыке совершить важный политический акт - сделать нового короля. И вассал отброшен, «аки ветошь ».
Владимир тоже может нанести обиду, но его поведение намного нравственнее и человечнее. Уже за счет готовности извиниться. Эта нравственная окраска всех абсолютно поступков, этическая выверенность всех жестов и поз, всех возможных сторон поведения - важнейшая часть жизни героев былин.
Да и скромнее они как-то - и русские князья, и русские богатыри. И душевно широкие, бессребреники, нестяжатели.
Благородство, великодушие к побежденным, отвага, широта души, честность и скромность, - вот качества, которые народ подчеркивает в своих любимцах - богатырях.
Стало быть, эти черты он хочет видеть в самом себе. Вместе с неприхотливостью, терпеливостью, способностью к самопожертвованию, верностью семье, князю и Отечеству.
3aчем нужны мифы?
Мифы нужны для объяснения мира. Исторические мифы необходимы народу, потому что в них заложены его коренные национальные ценности. В мифах истории живет память, которая объясняет - кто мы, что с нами происходило, как мы реагировали на различные обстоятельства жизни.
Мифы нужны для связи человека и остального мира, личности и его народа, его предков. Почитание предков предполагает: если они вели себя так, то мы не можем, не
утратив достоинства, вести себя хуже. Происхождение обязывает.
В этом мне видится, как проявила себя одна из величайших идеологических ошибок большевиков. Дело в том, что, желая «до основания все разрушить» и на пустом месте «новый мир построить », революционеры-романтики искренне насмехались над уходящими в века семейными традициями, старорусской традицией памяти и почитания фамильных предков. Более того, наличие в роду кого-либо не из «крестьян-пролетариев» ставилось в вину гражданину «нового мира», как минимум губило карьеру, а в «суровые» годы могло стать и поводом для репрессий. К чему это вело? Фамильные старые фото, на которых, не дай бог, ваш дед или прадед запечатлен в мундире, в топку. Портрет отца-офицера с эполетами императорской гвардии - в чулан, в подвал. Детям об истории семьи - ни слова: «Твой дедушка, малыш, был ... инженером, погиб в Первую мировую ... »
Бабка моей матери, о коей только имя осталось - Августа, - была из остзейских немцев, к тому же дочкой зажиточного прусского «сельского капиталиста» - мельника. Затем вышла замуж за украинского инженера и переехала до 1917 года в Киев. Но в семье об этом говорить не любили, - нехорошо, когда у офицера командного состава Советской Армии (моего отца) вдруг в родственниках обнаруживалась чистокровная немка, да еще с кучей родственников, наверняка, бежавших в Западную Германию. Вот поэтому и фото ее в семье нет.
Так и росли в нашей стране миллионы Иванов, родства не помнящих. Память подавляющего большинства россиян сегодня не дольше живых дедов и бабок. А дальше пустота, черная дыра. Кем гордиться, на кого равняться? На Павлика Морозова и Юрия Гагарина? Да, но больно далеки «обобществленные» кумиры, не углядеть им за
каждым твоим дурным поступком. Но ВОТ твой прадед почетный гражданин города Н -ска или просто безвестный герой войны 1812 года, который смотрит с прищуром с портрета в твоей гостиной, он-то все видит. С того света за тобой наблюдает - не предашь ли, не опорочишь ли честь семьи. Только портрет этот воображаемый, поскольку нет больше портрета. На месте, где он должен бы висеть, - черная дыра. А раз предков нет, то и Бога нет. Значит, все можно ...
Продолжение следует.
из книги Владимира Мединского (профессор МГИМО, доктор политических наук) «О русском пьянстве, лени и жестокости. Мифы о России».
Опасность мифов.
Создание, раздувание, пропаганда черных исторических мифов - это целенаправленная идеологическая работа против России и русского народа. Да еще внутри народа эту идеологическую работу охотно подхватывают, укрепляют, раздувают.
Если говорить о реальности, то Россия ни в чем не уступает истории западных стран - ни в жестокости, ни в славе.
Но мы, словно заколдованные черными мифами, не помним своей славы, забываем о своих достижениях и успехах.
Россиянину не нужно объяснять, кто такой Малюта Скуратов или Ванька Каин. А если спросить, кто такие Иван Бокарев и Федор Аандрин? Или: многие ли знают, что Россия - родина подсолнечного масла? В XVII веке подсолнечник завезли в Европу, тогда же он появляется и в России. Сначала как декоративное растение - красивый цветок и как лакомство - и в России, и в Европе охотно «лузгали» семечки.
В 1830-е годы крепостной крестьянин слободы Алексеевка Бирючинского уезда Воронежской губернии начал вырабатывать подсолнечное масло. Приспособил для семечек жом, которым пользовались для выдавливания рыжикового масла (делали его и, кстати, до сих пор делают не из грибов, конечно, а из семян растений - РЫЖИКОВ), и начал выжимать подсолнечное. С 1835 года начал сбывать его на базаре.
Сперва культура подсолнечника развернулась в Саратовской и Воронежской губерниях, потом пошла по всей Южной России. А уж: затем попала и в Европу.
История, связанная с Федором Аандриным, еще интереснее. Придумал он изготавливать мелкие конфетки-леденцы. Стал продавать в круглых жестяных коробочках с прочно притертой крышкой. Конфетки назвали по имени изобретателя - «ландрин». Но ясное дело, не может же что-то хорошее прийти из России! И начали называть конфеты с французским акцентом - с ударением на второй слог: ландрин. А там и слово ландрин постепенно забылось, сменилось чисто французским - «Монпансье ».
«Как известно», Россия - экономически и технически отсталая страна. Но как быть с таблицей Менделеева?
С тем, что именно в России возникли такие направления в науке, как почвоведение, синтезное естествознание, экология, системные исследования на стыке физической и экономической географии?
Технический прогресс? Многие ли знают, что русский самолет «Илья Муромец» был лучшей боевой машиной на полях Первой мировой войны? За все годы войны врагом был сбит всего один «Илья Муромец» и то потому, что экипаж: выполнил задание и «расслабился» - по дороге на родной аэродром сел играть в преферанс. А британские «Дехавиленды» горели и падали постоянно.
Что русские железные дороги до 1960-1970-х годов были лучшие в мире, говорить считается неприличным, а ведь это факт. После этого времени: железные дороги в Европе были модернизированы, но всякий, кто бывал в Южной Америке, с ужасом видел извивающиеся, как змеи, полосы рельсов. И удивлялся, что вообще остался жив.
Интересное и важное наблюдение: если приоритет в какой-то области спорный, мы охотно отдаем пальму первенства иностранцу. А вот иностранцы никогда не соглашаются отдать свое «право первородства».
Скажем, за право считаться создателями радио «борются» итальянец Маркони и русский Попов. Но в России добрая половина опрошенных назовет вам изобретателем радио Маркони. Тогда как за рубежом о Попове вообще не слыхали. Знает о нем разве что кучка специалистов.
Так же и с парой Эдисон - Яблочков. Кто изобрел электрическую лампочку? Спор уместен. Но кто слышал о Яблочкове в западном мире? А у нас об Эдисоне кто не слышал?
Или - крекинг нефти ...
Еще Менделеев сделал ряд наблюдений о «воздействии жара на тяжелые масла нефти». В 1891 году термический крекинг запатентован русским инженером В. Г. Шуховым. Американцы, называя вещи своими именами, просто присвоили (а еще проще - украли) изобретение. С 1915 года они наладили промышленные производства «по русскому методу». Но в России по сей день все уверены - крекинг нефти изобретен американцами.
К слову о нефти. Напомню: первая нефтяная промышленная скважина в мире пробурена на территории Российской Империи в середине XIX века. На 15 лет раньше, чем в США.
До революции 1905 года Россия занимала 1 место в мире по добыче нефти. Первенство восстановлено в 2006-2007 г.!
Изобретение российскими гражданами первой безопасной керосиновой лампы дало такой же толчок к развитию мировой нефтяной промышленности, как позже изобретение автомобильного двигателя внутреннего сгорания.
Россия во второй половине XIX века занимала первые места в мире не просто по добыче нефти, но и по производству и экспорту продуктов нефтепереработки: мазута, керосина (бензина тогда не было). Сейчас для нас это несбыточная мечта.
О технических достижениях советского периода даже говорить трудно - слишком много всего. Тут и возведение целых промышленных районов в ледяной беспредельности Сибири, и громадный поток рационализаторства и изобретательства 1930-1940-х годов, истинное творчество масс, космическая политика. Что тут поделать, если первым из людей Земли полетел в космос все же не Юджин Гэг, а Юрий Гагарин?
Так же плохо мы помним и о том, что Россия в социальном отношении вовсе не была отсталой страной. Многие ли помнят, что освобождение крепостных в 1861 году касалось только 18 % населения страны? Остальные крестьяне уже получили личную свободу в годы правления Николая I и ранее.
А 60% населения Юга США до 1865 года составляли рабы. Самые натуральные рабы, которых продавали почем зря - и с семьями, и без.
Рабы в США (ХVII век - 1865)
Право на жизнь: Отсутствует
Право на здоровье: Отсутствует
Право на брак: Не признается
Право на семейную
Жизнь: Не существует
Право на владение
Имуществом: Отсутствует
Возможность
Освобождения: Отсутствует. Вольная действовала в
течение полугода. Если за пол года
раб не уезжал в «вольный штат», его
опять продавали в рабство с аукциона
Личное достоинство: Не признается
Перспектива после
Освобождения: Отсутствует
Крепостные в России (1714-1861)
Право на жизнь: Жизнь крепостного охраняется законом
также, как и свободного
Право на здоровье: Владельцам запрещено пытать крепостных,
бить их палаческим кнутом и батогами
Право на брак: Брак крепостного священен
Право на семейную
Жизнь: Продавать членов семьи врозь запрещено
Право на владение
Имуществом: Признается право на пользование нажитым
имуществом. Ограничено право
распоряжаться имуществом
Возможность
Освобождения: Признается законом,
поддерживается обычаями и считается скорее
желательным
Личное достоинство: Власть обычая ограничивала помещика. Есть
много случаев, когда крепостныеубивали
помещика, создававшего крепостные гаремы
или пристававшего к женам
крепостных
Перспектива после Много случаев, когда бывшие крепостныс
освобождения занимали очень высокое положение в
обществе. Среди них: Воронихин -
создатель Казанского собора, семьи
Гучковых, Милюковых ... Примеры
можно множить.
Получается - мы «знаем» О себе много плохого.
Причем многое из этого плохого вообще никогда не существовало. Оно есть только в мифах, созданных нашими врагами. И в нашем собственном воображении, к сожалению.
А хорошего мы о себе не помним или просто не знаем, что оно вообще когда-то было. Это ослабляет наш дух, не позволяет критически отнестись к мифам, которые нам усиленно навязывают.
Стоит россиянину принять всерьез черные мифы о России, и они буквально сбивают его с ног. И, буквально, не дают сделать ни одну осмысленную работу.
Попробуйте добиться уважения других, если вы не уважаете самого себя.
Мифы, о которых идет речь, невероятно опасны. Гораздо страшнее пистолета. Это настоящее ОМП - оружие массового поражения, поражающее наш мозг, нашу веру в будущее, нашу волю к действию.
Какие бывают мифы?
Долгий период в истории всего человечества миф был обычным способом познания мира. Ведь что такое миф? Это нечто, основанное на действительных событиях, но приукрашенное и измененное. Приукрашенное - чтобы было интереснее.
Миф - приукрашенная история. Ну и немного измененная ... в свою пользу. Ведь если повествование о действительных событиях будет скучно, грешные людишки могут не придать должного значения событию, а то и попросту о нем забыть.
Так миф соединяет разумное практическое назидание, сведения о внешнем мире, историческую память, нравственные заветы, отголоски прошедшего, представления народа о хорошем и дурном.
Существуют мифы космогонические - о том, как возникла и изменялась Вселенная, становилась такой, как сейчас. Мифы, в которых боги творят мир, а герои обустраивают его.
Так называемые мифы «происхождения» - это мифы о том, откуда и от каких предков пошел народ. Например, миф о трех братьях, Русе, Чехе и Ляхе, основоположниках русского, чешского и польского народов.
Мифы исторические - это мифы о своей истории.
Мифы географические - о соседях и вообще обо всех других народах.
Создавая мифы о самом себе, своем происхождении, своей истории, народ накапливает легенды и предания. Он создает представления о своем национальном характере. И русский народ, и вообще всякий народ несут в себе некий «первобытный образ» мира, и образ самого себя в этом мире. Такой образ ученые называют архетипом - то есть в буквальном переводе «древним типом». Этот образ самого себя народ несет в себе коллективно. Как говорили предки, соборно. Он характерен для всего этноса.
Архетип сразу не особенно заметен. Если хочется его узнать, приходится долго и всерьез изучать историю и этнографию народа.
Архетип внедрен глубоко в подсознание. Никто даже при сильном желании не сможет ответить вам на прямой вопрос: а носителем какого архетипа ты являешься? Образ национального «я» обнаруживается в особенностях образа жизни, мотивах поступков, восприятии окружающей действительности. И отслеживать нужно поведение не отдельных личностей, а целого народа.
Былины - это одновременно исторический источник и первый на Руси пример исторического мифа. Это не политический миф, не литературный: былины дают образ народа - такой, каким хотел бы видеть себя народ.
Положительный миф? Несомненно! Но, читая былины, убеждаешься: отразившийся в них коллективный образ народа на редкость симпатичен. Именно образ - проявление архетипа.
Мораль былин исключительно высока.
Аналоги былин есть и в Европе. Например, британские сказания о короле Артуре и рыцарях Круглого стола или повествования о графе Роланде. Но в европейских сказаниях супружеская измена - дело довольно обычное.
Например, своим рождением король Артур обязан тому, что предсказатель Мерлин узнал по звездам: если именно в эту ночь жена герцога Горлойса Игрейна зачнет младенца от короля Утера Пендрагона, то на свет появится великий король, объединитель и слава Британии. Обсудив этот важный вопрос с королем, колдун Мерлин отвлек стражу, и король Утер проник в замок своего вассала Горлойса. Околдованная стража приняла его за самого герцога, младенец был зачат ... Фанфары!
Образ короля Артура сделался для своего общества еще ярче и интереснее - посланец небес, с появлением на свет которого связана такая увлекательная история.
... Но вот авторы былин сочли бы такое происхождение «неправильным» и даже обидным для героя.
Самому королю Артуру принято сочувствовать, потому что обе жены были ему не верны. Одна из сторон трагедии Артура в том, что он должен поддерживать самые лучшие отношения с братом Ланселота Бедуиром, которого любит королева.
Личная трагедия короля может быть выражена очень красиво, в самых изысканных выражениях.
Незыблема вершина Камелота,
Британия становится сильней.
Но что за неотступная забота
Тебя не выпускает из когтей?
Ах, все от бедняка до кавалера,
Все знают, в чем печали той вина:
Прекрасна королева Гвиневьера,
Прекрасна, но Артуру не верна.
Сильны и многочисленны отряды,
Что за тобой идут на саксов в бой.
Но кто с тобой стоит так часто рядом,
Кто взглядом не встречается с тобой?
Цвет рыцарства, герой, краса турниров,
Твой давний друг, уже почти что брат ...
Но королева любит Бедуира,
И вряд ли в этом кто-то виноват.
Ты уезжаешь, в дальние походы,
Ты закрывать, глаза на все готов.
Ты им обоим подарил свободу ...
Beдь это называется «любовь».
Ты грешен, несмотря на святость целей,
Так для чего же быть еще грешней?
Скажи теперь, о предсказатель Мерлин,
Ответь мне, о пророк придворный Мерлин,
Поведай мне, о ясновидец Мерлин,
Кто на земле несчастней королей?
Эти красивые стихи сочинил Кретьен Де Труа, придворный бард герцогов Шампани. Они были широко известны во всей Европе.
Легендарный Артур погибает от руки своего собственного внебрачного сына, рожденного от феи Моргаузы, кстати, тоже его дальней родственницы.
Нет-нет! И эти истории, и сказания о бесчисленных дамах графа Роланда - очень интересны и увлекательны. И даже поучительны по-своему. Не будем ханжами, в конце концов.
... Но в былинах нет ничего даже отдаленно похожего.
Что характерно - в былинах и женщины наделены высокой моралью. Тот же идеал непререкаемой преданности, силы духа, взаимопомощи, всепоглощающей любви. Забава Путятишна переодевается воином и отправляется искать пропавшего жениха. Победив полчища врагов и самых отборных чудовищ, она спасает парня, увозит домой ... и уже вне опасности становится его женой - ко всеобщему удовольствию.
Кстати, в «Слове о полку Игореве» - тоже высоконравственные супружеские отношения. Княгиня Ефросинья Ярославна вошла в историю как образец беззаветной женской любви, жена, проводившая князя Игоря на войну, в половецкий поход 1185 года, после гибели войска.
На заре, на зорьке, рано-рано,
Со своей тоской наедине,
Плачет, причитает Ярославна
На Путивльской городской стене.
Обязанность жены - оплакать мужа? Демонстрация своей роли вдовы? И это тоже. Ярославна ведет себя соответственно роли женщины патриархально-родового строя. Но есть в ее поведении и нечто индивидуальное: далеко не все вдовы князей и бояр оплакивали их так, что плач этот угодил в литературные произведения. Да и называет она князя, отца своих взрослых сыновей не как иначе, как «другом милым», И не страхи вдовьей участи поминает, а то, что ей «без милого тоска».
Дамам, изображенным в фольклоре Европы, у Ярославны учиться и учиться ...
Кстати, и во всех остальных отношениях былины утверждают высокую мораль. Богатыри - побратимы и нерушимо верны и преданы друг другу. Ни секунды не колеблются они перед тем, как броситься в бой друг за друга.
Аналог в жизни Европы - разве что мушкетеры Дюма ...
Жизнь богатырей - служение. И не столько служение Владимиру Красное Солнышко, сколько Руси. Поссорившись с Владимиром, Илья Муромец уехал со двора, но служить Руси не перестал: отправился прямиком громить Змея- Горыныча.
В другой раз Владимир посадил Илью в темницу. Осаждают Киев враги, очень нужен Илья. Как ни просит Владимир Илью, обиженный богатырь непреклонен: не желает обнажать меч за обидевшего князя. Еле уговорили - и только потому, что разорение угрожало всему городу.
После этой истории Владимир кланяется Илье, просит прощения, уговаривает сесть во главе пиршественного стола. Описания этой сцены в различных списках былин разные: в одних Илья все же уезжает прочь и возвращается через много лет. В других - он дает себя уговорить, и сам Владимир лично подает ему кубок с медом.
Сравнение русских богатырей с европейскими рыцарями не в пользу последних. Несомненно, смелы они и горды, и воины могучие. Но служат все же не Отечеству, а герцогам и королям. И все же обидчивы, как вздорные мальчишки. Вечно у них дуэли да драки. Вообразить же дуэль Ильи с Алешей Поповичем невозможно даже «в бреду».
Точно так же невозможно представить себе короля Пендрагона, который извинялся бы перед герцогом Горлойсом. Какое там! Ну, надо было владыке совершить важный политический акт - сделать нового короля. И вассал отброшен, «аки ветошь ».
Владимир тоже может нанести обиду, но его поведение намного нравственнее и человечнее. Уже за счет готовности извиниться. Эта нравственная окраска всех абсолютно поступков, этическая выверенность всех жестов и поз, всех возможных сторон поведения - важнейшая часть жизни героев былин.
Да и скромнее они как-то - и русские князья, и русские богатыри. И душевно широкие, бессребреники, нестяжатели.
Благородство, великодушие к побежденным, отвага, широта души, честность и скромность, - вот качества, которые народ подчеркивает в своих любимцах - богатырях.
Стало быть, эти черты он хочет видеть в самом себе. Вместе с неприхотливостью, терпеливостью, способностью к самопожертвованию, верностью семье, князю и Отечеству.
3aчем нужны мифы?
Мифы нужны для объяснения мира. Исторические мифы необходимы народу, потому что в них заложены его коренные национальные ценности. В мифах истории живет память, которая объясняет - кто мы, что с нами происходило, как мы реагировали на различные обстоятельства жизни.
Мифы нужны для связи человека и остального мира, личности и его народа, его предков. Почитание предков предполагает: если они вели себя так, то мы не можем, не
утратив достоинства, вести себя хуже. Происхождение обязывает.
В этом мне видится, как проявила себя одна из величайших идеологических ошибок большевиков. Дело в том, что, желая «до основания все разрушить» и на пустом месте «новый мир построить », революционеры-романтики искренне насмехались над уходящими в века семейными традициями, старорусской традицией памяти и почитания фамильных предков. Более того, наличие в роду кого-либо не из «крестьян-пролетариев» ставилось в вину гражданину «нового мира», как минимум губило карьеру, а в «суровые» годы могло стать и поводом для репрессий. К чему это вело? Фамильные старые фото, на которых, не дай бог, ваш дед или прадед запечатлен в мундире, в топку. Портрет отца-офицера с эполетами императорской гвардии - в чулан, в подвал. Детям об истории семьи - ни слова: «Твой дедушка, малыш, был ... инженером, погиб в Первую мировую ... »
Бабка моей матери, о коей только имя осталось - Августа, - была из остзейских немцев, к тому же дочкой зажиточного прусского «сельского капиталиста» - мельника. Затем вышла замуж за украинского инженера и переехала до 1917 года в Киев. Но в семье об этом говорить не любили, - нехорошо, когда у офицера командного состава Советской Армии (моего отца) вдруг в родственниках обнаруживалась чистокровная немка, да еще с кучей родственников, наверняка, бежавших в Западную Германию. Вот поэтому и фото ее в семье нет.
Так и росли в нашей стране миллионы Иванов, родства не помнящих. Память подавляющего большинства россиян сегодня не дольше живых дедов и бабок. А дальше пустота, черная дыра. Кем гордиться, на кого равняться? На Павлика Морозова и Юрия Гагарина? Да, но больно далеки «обобществленные» кумиры, не углядеть им за
каждым твоим дурным поступком. Но ВОТ твой прадед почетный гражданин города Н -ска или просто безвестный герой войны 1812 года, который смотрит с прищуром с портрета в твоей гостиной, он-то все видит. С того света за тобой наблюдает - не предашь ли, не опорочишь ли честь семьи. Только портрет этот воображаемый, поскольку нет больше портрета. На месте, где он должен бы висеть, - черная дыра. А раз предков нет, то и Бога нет. Значит, все можно ...
Продолжение следует.
ПОЛИТИЧИСКИЕ МИФЫ О РОССИИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
из книги Владимира Мединского (профессор МГИМО, доктор политических наук) «О русском пьянстве, лени и жестокости.
Мифы о России».
Переворот Петра и новые мифы
«Презрение к самому себе располагает ли человека и гражданина к великим делам?»
Н. М. КАРАМЗИН
Мифы про армию и флот
Переворот Петра - один из решающих моментов в становлении негативных мифов о России. Не потому, что при нем и после него Россия все больше обращается в сто¬рону Запада. Дело в том, что ДО Петра это делается совсем не так, как ПРИ Петре, и ПРИ его преемниках.
До Петра весь XVII век Русь заимствует технологии, технику, способы организации армии. В этот славный и сложный век русской истории закладывается почти все, что впоследствии приписывается Петру. Заказываются воинские уставы, и первый из них - еще в 1621 году, всего через 8 лет после восшествия на престол первого из Романовых, Михаила Федоровича. Дьяк Пушкарского приказа, Анисим Михайлов, сын Радишевский написал «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки». На основе 663 статей нового Устава и начала формироваться регулярная московитская армия.
По Уставу в армии сохранялись стрелецкие войска и дворянское ополчение, но параллельно с ними вводились «полки иноземного строя »: солдатские - то есть пехота, драгунские - то есть конные, рейтарские - то есть смешанные.
С этого времени полки иноземного строя постепенно вытесняют старомосковские, а когда в 1654 году под Конотопом погибает чуть не все «старое» дворянское ополчение, такие полки составляют ядро русской армии. Почти за полвека до Петра.
Создается военный флот. Торговые флоты были в России и до того. С XV века существует очень неплохой рыболовный и торговый флот поморов, который базируется в Холмогорах и в Архангельске.
Кочи - российские суда, полностью отвечали всем требованиям, которые предъявлялись в Европе к океанскому кораблю: с килем, палубой, фальшбортом, двумя мачтами, системой парусов. Эти суда могли выходить в открытый океан. Размерами кочи были ничуть не меньше каравелл, на которых Колумб открывал Америку, и уж точно больше суденышек Северной Европы - построенных в Швеции, Норвегии, Шотландии, Англии.
О качествах коча говорит хотя бы то, что на этих судах поморы регулярно ходили к архипелагу, который норвежцы назвали Шпицбергеном и Свальбардом. У русских для этого архипелага, лежащего на 75-77 градусах северной широты, было свое название: Грумант. Плыли к нему около 2 000 километров от Архангельска, из них 1 000 километров по 0ТКРЫТОМУ океану, вдали от берега. «Ходить на Грумант» у холмогорских моряков было занятием почетным, но достаточно обычным.
Кочи были почти идеальными судами для мореплавания, рыболовства, добычи морского зверя в северных водах.
Этот флот возник совершенно независимо от флотов других европейских держав и без малейшего учения у них.
Считается, что Ричард Ченслер в 1553 году «открыл» устье Северной Двины, Архангельск и Холмогоры.
Вилим Баренц в 1595-1597 годах «открыл» море, которое носит его имя, «открыл» Шпицберген и остров Медвежий и погиб, «открывая» Новую Землю.
Приходится брать в кавычки слово «открыл», потому что все эти острова, проливы и моря давным-давно известны русским мореходам. Не говоря о том, что «открытие» Архангельска англичанами выглядит ничем не смешнее, чем «открытия» нами Лондона или Глазго.
Если Ченслер «открыл» русское Поморье, то и русские «открыли» многие европейские земли. Первые следы пребывания русских на Груманте-Свальбарде известны с Х века. С XII-XIV веков они добираются до Новой Земли и Медвежьего. С начала XV века русские моряки Севера регулярно плавали вдоль всего Мурманского побережья. Огибая самую северную точку Европы, мыс Нордкап, они добрались до Норвегии и наладили с норвежцами торговлю.
В 1480 году русские моряки первый раз попали в Англию - между прочим, за 70 лет до Ченслера. Они и потом посещали Англию неоднократно. Я нисколько не умаляю славы Ченслера, Баренца и других отважных моряков Англии, Голландии, Норвегии. Но простите, кто кого открыл? Наверное, лучше и честнее всего учесть и признать все открытия. Все открывали всех, плавая по морям навстречу друг другу. Но ведь и в этом случае мы «открыли» британцев на 70 лет раньше, чем они нас.
Кочи предназначались для северных морей. Их корпус был устроен не так, как у судов, ходивших в вечно незамерзающих морях: обводы судна в поперечном разрезе напоминали бочку. Форма изгиба рассчитывалась так, что если судно затирали льды, то эти же льды, стискивая борта судна, приподнимали его, выталкивали наверх. Течение продолжало толкать лед, льдины продолжали теснить и толкать друг друга, но судну это уже не было опасно.
Таким образом были рассчитаны обводы полярного судна «Фрам» «Вперед»), построенного по проекту Фритьофа Нансена. Нансен использовал национальный, норвежский вариант «северной каракки». Его расчет оправдался! «Фрам» в полярную зиму затерли льды, корпус его поднялся почти на полтора метра, и как ни бесновался лед, он не смог раздавить корпус судна.
Наши кочи были ничуть не хуже!
А наш каспийский бус, плававший по Волге и Каспию, был огромным судном с водоизмещением до 2 тысяч тонн и длиной по палубе до 60 метров. По классификации Ллойда, это «галеон». Но ни один средиземноморский бус или галеон никогда не строился больше 600-800 тонн водоизмещением. Галеоны, на которых испанцы вывозили богатства Америки в Испанию, имели водоизмещение от 800 до 1 800 тонн. Только немногие из них достигали размеров не самого крупного каспийского буса.
Ни одна из каравелл, на которых Колумб доплыл до Америки, не имела водоизмещения больше 270 тонн. Водоизмещение большинства торговых кораблей Голландии и Англии, В том числе ходивших в Индию, в Америку, на остров Ява, не превышало 300-500 тонн.
Коч, с его водоизмещением до 100 тонн, почти не отличался от европейских кораблей по размерам. Каспийский бус - значительно больше.
Кочи строили в Холмогорах и в других городках по Северной Двине. Каспийские бусы строили в нескольких местах по Волге и по Оке. России XVII века совершенно не были нужны никакие иностранные инструкторы, никакие мастера из Голландии, чтобы строить корабли.
Но во время своей поездки на север Петр в 1691 году обнаружил «ужасную» вещь: дикари из Холмогор делали «неправильные» обводы судна! Не такие, как в Голландии! То ли Петр не слушал никаких объяснений, то ли никто не решился объяснить Петру, что так и нужно строить корабли для плаваний по ледовитым морям. Ведь голландский флот севернее Эдинбурга и Осло ни¬когда не забирался. Он никогда не смог бы плавать в таких широтах и в такой ледовой обстановке, как кочи.
Специальным указом Петр повелел прекратить строительство всех «неправильных» кораблей и строить взамен только «правильные», с такими же обводами корпуса, как в Голландии. А каспийский флот?! Там тоже неправильные обводы судов. Сломать!
Но может быть, иноземцы были необходимы, чтобы научить русских водить корабли в открытом море?
Нет, не было такой необходимости.
Один из первых русских генералов, Григорий Иванович Касогов, в 1674 году руководил постройкой флота под Воронежем и его действиями в Черном и Азовском морях.
В 1672 году он берет штурмом Азов, открывая дорогу к морю. И начинает строить флот, привлекая русских мастеров, создателей каспийских бусов.
Корабли Касогова не были, конечно, фрегатами и бригантинами голландских или английских адмиралов. Эти парусно-гребные суда, галеры и скампавеи напоминали, скорее, флот Венеции - тот самый, который в 1571 году наголову разбил турецкий флот при Лепанто.
Не надо пренебрежительно отзываться о галерах - и в битве при Лепанто, и в Северной войне галеры показали себя очень неплохо. Да, это не океанские суда - они тихоходны, плохо выдерживают сильное волнение. Но в узких проливах, среди мелких островков галеры оказывались эффективнее океанских судов: они меньше зависели от ветра. Паруса линейных кораблей шведов постоянно беспомощно обвисали, для маневров им было нужно много времени. А галеры уверенно шли на абордаж замерших судов или поворачивались бортом для залпа.
И во времена Петра русские вынуждены были заводить галеры, совсем не похожие на суда голландцев.
Напомним, своей главной «морской» военной победой в Северной войне, в битве при Гангуте, Петр обязан именно активному использованию галер. Именно недорогие гребные галеры, а не парусники-фрегаты, «сожравшие» не один годовой бюджет России, - вот что обеспечило нам эффектную победную точку в многолетней войне с Карлом ХII. Но еще за полвека до Петра и его балтийского флота Григорий Иванович Касогов должен был перебросить свои войска по рекам до Азовского моря, по узостям мелкого Азовского моря и по прибрежным частям Черного. Флот Касогова, эскадра в 60 вымпелов, эти задачи выполнила великолепно. Он перевез войска под Азов, а после взятия Азова построил новые суда и нанес удары по турецким и татарским крепостям на побережье Крыма!
Г. И. Касогову мы обязаны еще одним.
Он внимательно изучил одну особенность течения Дона ... Дон, как и некоторые другие реки, при впадении в море широко разливается, скорость течения падает, поэтому в устьe его глубина меньше, чем на большей части русла. Называется это низкое место «бар». Что у Дона в устье есть бар, было прекрасно известно и россиянам, и казакам, и туркам. Из-за бара турки никогда не вводили в Дон крупные корабли. Осаждая Азов, они помогали крепости на малых судах или на плоскодонных галерах. Касогов же узнал: если ветер устойчиво дует с моря, то можно вывести из Дона в Азовское море крупные корабли, типа голландских боевых судов или каспийского трехмачтового буса. у Алексея Николаевича Толстого получается так, что и это открытие совершено при Петре, его сподвижниками. Но это только очередная попытка приписать Петру и его эпохе то, что сделано задолго до него. Начиная строить флот под Воронежем, Петр точно знал - эти корабли смогут выйти в Азовское море.
Что же получается? При Петре по его прямому указу бросают гнить, а то и просто ломают прекрасные корабли, которым плавать и плавать, уничтожают два превосходных флота. Из сырого леса, наскоро, стали строить другие, - под руководством иноземных специалистов.
Но когда построили новые суда, то оказалось, что мореходными качествами прежних кочей они вовсе не обладали. Россия, русское Поморье, навсегда потеряла свой приоритет в северных морях, свое «ноу-хау», позволявшее ей уверенно конкурировать с любыми иноземцами на Севере.
А флот каспийский бусов так и не восстановили иностранцы попросту не умели строить такие большие и надежные суда.
Да, Петр I строил флот! Для Черного моря под Воронежем, для Балтики - во многих местах. Да, строил ... Но строил под чутким руководством иноземных мастеров, игнорируя весь национальный опыт. И к тому же невероятно торопился.
При таком подходе к делу ничего хорошего не получалось. Корабли строили не вольные мастера Холмогор, а согнанные «даточные люди», толком не понимавшие, что они делают и зачем. Корабли сколачивались на скорую руку, без всякого соблюдения технологии. Все флоты, построенные Петром, сколочены в ударно короткие сроки из сырого леса, черт-те из чего и представляли собой еле державшиеся на поверхности воды плавучие гробы).
Чтобы построить хороший парусный корабль, нужно было старательно выбирать, лес для постройки, долго и тщательно просушивать каждое бревно, учитывая его сорт и вид, направление и силу ветра, влажность и даже освещенность будущего корабля солнцем. Не менее важным делом было просмаливание дерева, пропитка его дегтем и смолой. Важно было знать, как именно пропитывать древесину, сколько брать смолы и какого сорта, до какой температуры нагреть, сколько раз пропитать. Мастера хранили секреты собственных смесей для пропитывания корабельной древесины. Они воровали эти секреты. Верфи и государства переманивали и перекупали друг у друга опытных корабелов, хранителей секретов пропитки. Чем старательнее соблюдалась технология сушки и пропитки, тем дольше мог служить корабль. И в Европе и у холмогорских мастеров корабль мог служить лет 150 и даже 200.
История флота очень характерна для Петра: уничтожается то, что есть, заводится нечто «новое» - более худшее. Мифы о русском флоте тоже типичны для всего периода мифологии: достижения русского народа и Государства Российского до Петра не замечаются, признаются как бы и не существующими.
Сказанное касается даже времени появления на Руси картофеля, подсолнечника, табака, кукурузы. Их внедрение приписывается лично сельскохозяйственному гению Петра.
Да вот беда: еще в 1634 (!) году Михаил Федорович запрещает курение табака по всей России. «Соборное Уложение» 1649 года запрещало «табак курить, пить и вообще держать у себя». «Пить» - это пить настойку на табаке. Ее пили вместо хмельных напитков или подмешивали в них, чтобы крепче получалось.
Тогда же, при Алексее Михайловиче, в садиках появляются подсолнухи. Они используются и как декоративные растения, и для семечек. Как огородное растение, разводят и кукурузу. Полевой культурой она стала только в начале XIX столетия, но еще в середине XVII века никого не удивляют русские ребятишки, грызущие початки кукурузы.
В XVII веке появился и чай. В 1638 году монгольский Алтын-хан прислал царю Михаилу Федоровичу подарок 4 пуда чайного листа. Если верить историческому анекдоту, русские никак не могли взять в толк, что с этим листом делать. Никаких рецептов по его приготовлению им почему-то не оставили. В общем, пробовали жевать - невкусно. Добавлять в кашу али щи - тоже ерунда получалась, толь¬ко вкус портится. Наконец, догадались заваривать крутым кипятком, но поначалу, с заваркой явно перебарщивали. Получалось что-то типа южноамериканского травяного матэ - чашка листьев на чашку воды. Вернее, похоже на тюремный «чифир ». То-то видно бояре помучились бессонницей, пока, наконец, по наитию, не определили «правильную» пропорцию.
Вот с этих-то пор, т. е. еще с первого из Романовых, постепенно чай и завоевывает все новых поклонников на Руси. В 1679 году заключили договор с Китаем о регулярных поставках чая. Ввозится он через Кяхту, верблюжьими караванами. Чай в Европе называется «те» или «ти ». Название восходит к речи южных китайцев. На севере Китая напиток «ча» дал начало нашему названию.
С конца XVII века в Московии появляются заварочные чайники (в том числе и знаменитая гжель). На рубеже XVIII века появились и самовары, вот они-то - действительно ТИПИЧНО русское изобретение.
Картофель ... Созданное в 1765 году Вольное экономическое общество утверждало: будучи в конце XVII века в Голландии, Петр послал в Россию мешок семенного картофеля и тем самым познакомил отсталых московитов с новой культурой. А до того, как нетрудно понять, даже о самом существовании картофеля в России никто и не подозревал.
Вот только как тут быть с речью патриарха Никона, который в 1666 году ... обрушился на тех, кто курит табак, лузгает семечки, употребляет в пищу «богопротивную картовы»?
Никон боролся с курением табака не потому, что познал лично вред и опасность этого занятия, и воевал с картошкой не потому, что по дикости своей и невежеству не проникся еще пониманием, до чего же полезна эта культура. Просто и табак, и подсолнечник, и картошка были для него своего рода символами, очередными проявлениями отхода от «истинной старины», «выходцами» из западных неправедных стран, и подвергались гонениям только по этой причине.
Но получается, картошка-то водилась! И необходимости Петру ввозить ее из Голландии не было.
Единокровный брат Петра по отцу, сын первой жены Алексея Михайловича Федор, отменил (в 1679-1680 гг.) многие судебные жестокости: отсечение рук и ног, долгое содержание в колодках.
Власть отказалась от страшной казни мужеубийц: их закапывали в землю по шею, чтобы они так и умирали закопанные, а потом вешали за ноги. В 1679 году велено, чтобы мужья не имели права продавать и закладывать имущества жен, действуя от их лица.
В 1680 году издан указ, запрещавший требовать от священников раскрытия тайны исповеди и любых сведений о грехах кающихся.
В это же время отменен обычай, согласно которому люди, бежавшие с поля боя, обязаны были показываться прилюдно только в женских охабнях (вид кафтана).
12 января 1682 года окончательно отказались от местничества: системы назначения на должности с учетом заслуг всего феодального рода за всю его историю.
Федор Алексеевич велел предать огню все Разрядные книги, в которые вписывались заслуги всех людей того или иного рода - «поместные росписи », кто кого выше или ниже по рангу и кому за кем сидеть или стоять. В передних дворовых сенях разложили огонь и тут же разрядные книги сожгли, прямо во дворце.
В 1678 году начата первая в истории Московии всеобщая перепись населения.
В 1679 году проведена реформа налогообложения и введено подворное обложение.
Проведена реформа официальной одежды - все государственные чиновники должны были носить польское платье. Официальные лица в старомосковской одежде в Кремль и в царский дворец не допускались. Это вовсе не блажь царя, не самодурство. В длинных старомосковских одеждах работать, писать и разбирать бумаги, просто бегать по кремлевским «этажам власти» было невозможно. В них можно было только праздно сидеть. А царь хотел от придворных какой-то активности, труда ... Все же Федор очень мало тиранил. При нем боролись со старомосковским платьем, но бороды брить было не ПРИКАЗАНО, а РЕКОМЕНДОВАНО. Есть разница?
Часть этих реформ историческая традиция приписывает Петру: перепись населения, отмену местничества.
Но главное, в отличие от брата, Петр вел себя прямо противоположно: он никогда ничего не рекомендовал и не советовал. Он исключительно приказывал. Приказывал, например, брить бороды. Никакого права выбора, никаких вариантов!
Кроме того, Петр требовал от священников РАСКРЫТИЯ ТАЙНЫ ИСПОВЕДИ. Это превращало церковь в систему более страшную, чем КГБ. И менее уважаемую.
Не было доверия к церкви, церковь лишилась мораль¬ного авторитета.
Во многом именно идиотское, если не сказать сатанинское это решение подготовило настроения общества к 1917 году.
ТАКАЯ власть не уважалась и отвергалась. Нет бога.
Значит ВСЕ дозволено.
Мифы о личности Петра и эпохе «петровских реформ» стали важной частью официальной и народной российской исторической мифологии. Собственно, мифы о Петре начинаются уже со слова «реформы»: большую часть реформ, которые приписаны Петру, начал не он, а его брат, отец и даже дед.
Но, есть еще один, самый страшный из созданных им мифов. Он даже хуже уничтожения флота, расстройства системы управления, приписывания себе достижений предков.
Это создание черного мифа о России - клевета на всю прежнюю русскую историю.
Чтобы оправдать все потери и преступления времен Петра, сделать из, мягко говоря, противоречивого монарха великого реформатора, черной краской стал писаться весь предшествующий период. «Допетровская Русь» сделалась символом всего самого скверного, что только может быть в русской жизни!
Вся предшествовавшая Петру I история уже при его жизни стала объявляться временем «дикости» И «темноты », «отсталости» и «невежества ». Что такое «допетровская Русь»? Сплошной мрак, Нищета, убожество, жестокость и тупость. А пришел Петр - и солнце воссияло над Россией!
Древняя Русь рассматривалась как цивилизованная европейская страна. Потом татары оторвали ее от Европы, и задача «просвещения Руси» - это вернуть ее в Европу. Как? Естественно, путем самых широких заимствований у Запада.
По сути Петр про извел крутой переворот в сознании россиянина: все западное он сделал «хорошим», «положительным», а все русское - «черным», «плохим». Началось огульное заимствование западных идей, зачастую мало понятных не то что среднемосковскому обывателю, но и самым просвещенным представителям русского дворянства. Заимствовали, слепо копируя. Петр перенимал, увы, далеко не всегда то, что реально «работало» в странах Запада, что было апробировано временем и показало свою полезность. Заимствовал, больше опираясь на «советы» своего ближнего доверенного круга, в основном собутыльников из Немецкой слободы. Хватался за все, что казалось пригодным «на глазок», на эмоциональном уровне. Брал то, о чем рассуждали в книгах тогдашние европейские теоретики. Или то, что они считали полезным для России (но вовсе не обязательно - для своих стран). Таким «главным теоретиком» стал для Петра Готфрид Вильгельм Лейбниц.
Г. В. Лейбниц активно пропагандировал идею «регулярного государства», - государства как исполинской машины. По словам Лейбница, в таком государстве «как в часах одно колесо приводит в движение другое, так и в великой государственной машине одна коллегия должна приводить в движениe другую, и если все устроено с точною соразмерностью и гармонией, то стрелка жизни будет показывать стране счастливые часы».
Такая идея государства, совершенно подавляющего собой общество и руководящего абсолютно всем и вся, Петру очень нравилась.
Надо заметить, что сие «регулярное государство» Лейбница в определенной степени напоминает нашу (вертикаль власти », доведи мы ее до абсурда.
Такую же «вертикаль власти» пытался ввести и Николай I. Петр создать ее не успел или не смог. А Николай сумел. Действовал он, наверное, с самыми лучшими намерениями, и вообще человек был честный и порядочный - но уже на этом примере видно, что ничего хорошего России «вертикаль власти» и попытки построить «регулярное государство» не принесли.
Николай I в конце жизни сильно горевал, что его старший брат Александр I сумел победить Наполеона, то есть по сути армию почти всей «объединенной» Европы, а он сам, со всей своей «вертикалью », не может справиться с каким-то десантом европейских стран в Крыму, сбросить в море этот ничтожный десант, зацепившийся за самую окраину империи.
Да и при Петре Северную войну Россия выиграла никак не по Лейбницу. Потому что Готфрид Вильгельм последовательно считал, что историческая судьба России в этой войне - покориться Швеции. Ведь Россия - отсталая, не историческая держава.
Шведы смогут научить русских «правильной» жизни, вос¬питают их, но это ВОЗМОЖНО только, когда Россия сделается колонией Швеции. Никакой самостоятельной роли у России в истории нет и быть не может, без шведов у России нет будущего.
Петр очень почитал Лейбница и многому учился у него.
Идеи регулярного государства он заимствовал и применял как умел. Хорошо, что хоть в одном не послушался не послал в Стокгольм послов с просьбой взять всю Россию себе в колонию.
Петр соглашался с Лейбницом в главном: необходимо как можно больше учиться у Запада. Он согласен с тем, что Россия - отсталая, страшная, дикая, нецивилизованная. Ее цель - приобщиться к цивилизации любой ценой.
ДО Петра Русь сама НЕ заимствует идеологии Запада, и не создает о самой себе черных мифов.
ПОСЛЕ - официальная позиция самого правительства включает в себя черный миф о России как об отсталой и дикой стране, в которой не было и быть не могло решительно ничего хорошего. Что характерно: уже Ломоносов, разделяя культ Петра, активно участвуя в этом культе, все же усомнился неужели России и правда предстоит только учиться и перенимать?! Он уже был уверен,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
Ломоносов писал это, чтобы убедить современников не такие уж мы убогие, все-таки кое-что можем. И не убедил! Не смог переломить. До сих пор не получается.
С глобального петровского мифа и началась це¬лая череда черных политических мифов о России, не иссякающая по сей день. Это явилось сильнейшим ударом по национальному самосознанию. Чем больше внедрялась в сознание народа эта схема, тем сильнее подрывался еще недавно сильный, Могучий дух народа.
Князя Михаила Михайловича Щербатова трудно считать врагом Государства Российского. А ведь он последовательно считал, что после Петра произошло «повреждение нравов» В России и одна из сторон этого «повреждения» в том, что русские стали считать себя слабыми, зависимыми от иноземцев.
Так и Николай Михайлович Карамзин пишет в докладной царю Александру I: «Дух народный составляет нравственное могущество государств, подобно физическому, нужное для их твердости. Сей дух и вера спасли Россию во времена самозванцев; он есть не что иное, как привязанность к нашему особенному, не что иное, как уважение к своему народному достоинству. Искореняя древние навыки, представляя их смешными, хваля и вводя иностранные, государь России унижал россиян в собственном их сердце. Презрение к самому себе располагает ли человека и гражданина к великим делам?»Н. М. Карамзин даже предлагал подумать, а не перенести ли столицу обратно в Москву? Чтобы «дух народный» укрепился и чтобы правительство пропагандировало бы «древние навыки», а не «представляло их смешными.
Саакашвили признался публично.
Президент Грузии признал, что Россия выполняет свои обязательства, и умерил аппетиты.
Встретившись с председателем Еврокомиссии Жозе Мануэлем Баррозу, грузинский президент впервые признал, что Россия выполнила первую часть плана Медведева-Саркози. В свою очередь, Баррозу пообещал выделить деньги на восстановление Грузии, чем явно расстроил Саакашвили: Тбилиси рассчитывал на вдвое большую сумму. Расстановка акцентов продолжится в среду в Женеве. От этой конференции по ситуации в Грузии многого ждут и Москва, и Вашингтон. Многого, но разного.
Во вторник председатель Еврокомиссии Жозе Мануэлем Баррозу принял в Брюсселе президента Грузии Михаила Саакашвили. В столицу еврочиновников грузинский лидер прибыл, в том числе, для участия в форуме Народной партии Европы, в рамках которого он планирует пересечься с канцлером Германии Ангелой Меркель и премьер-министром Италии Сильвио Берлускони, гостящим сейчас в Вашингтоне у Джорджа Буша.
«Москва надеется, что в Женеве Абхазия и Южная Осетия получат юридические обязывающие гарантии безопасности»Что до встречи с Баррозу, Саакашвили, как уточняет его пресс-служба, обсуждал возможные послабления с ЕС по визовому режиму, переговоры по оформлению соглашения о свободной торговле, а также выполнение плана Медведева-Саркози.
И вот, по итогам переговоров Саакашвили признал, что Россия выполнила первую часть плана. «Я должен признать, что первая часть плана, подписанного с президентом Саркози, выполнена, однако российские войска еще остаются в отдельных районах Грузии и не намерены оттуда выходить», - сказал Саакашвили на совместной пресс-конференции с главой Еврокомиссии.
Напомним, что у России с одной стороны и у Грузии и ЕС с другой ранее возникли разногласия вокруг присутствии российских войск в Ахалгори и в верхней части Кодорского ущелья. Накануне глава МИД председательствующей в ЕС Франции Бернар Кушнер заявил, что Россия вывела не все войска из Грузии. «Да, русские вышли из основных территорий, но они остаются в Ахалгорском районе, и это проблема», - говорил он.
Глава наблюдательной миссии Евросоюза в Грузии Хансйорг Хабер в свою очередь заметил, что России следует вывести войска из Ахалгори и Кодори. «Мы считаем, они (войска) должны быть оттуда выведены, и мы об этом им (русским) скажем», - цитирует Хабера РИА «Новости».
Между тем, признанные Россией республики считают обозначенные районы неотъемлемыми частями своих территорий, и глава МИД РФ Сергей Лавров подтвердил, что российские войска оттуда не уйдут.
«Я слышал, что некоторые европейские коллеги выразили по этому поводу сожаление. Это полностью противоречит плану Медведева-Саркози, т.к. в нем мы выводим войска из районов, прилегающих к Южной Осетии и Абхазии», - заметил Лавров, подчеркнув, что Ахалгори является частью РЮО, а Кодорское ущелье – частью Абхазии.
Но, по словам Кушнера, этот «проблемный вопрос» еще будет обсуждаться как на международной встрече по Грузии 15 октябре в Женеве, так и на саммите ЕС 15-16 октября в Брюсселе. А также на встрече в верхах РФ-ЕС в ноябре в Ницце.
Говоря о встрече в Женеве, российская сторона уже выразила надежду, что Абхазия и Южная Осетия получат там юридические гарантии безопасности.
«В качестве их центрального элемента рассматриваем подписание соглашений о неприменении силы между Грузией и Абхазией, а также Грузией и Южной Осетией. До вступления в силу этих соглашений грузинская сторона должна строго соблюдать свое обязательство не применять силу, гарантом которого выступает Евросоюз»», - заявил официальный представитель МИД РФ Андрей Нестеренко.
Высказался на данную тему и Госдепартамент. Там расставляют иные приоритеты. Администрация Джорджа Буша ожидает, что на переговорах по ситуации в Грузии «центральное место» будет отведено обсуждению вопросов численности и дислокации российских войск в Абхазии и Южной Осетии, сообщил официальный представитель госдепартамента США Шон Маккормак.
К слову, на совместной пресс-конференции с Саакашвили Баррозу также высказался за возобновление переговоров между Евросоюзом и Россией по новому соглашению о стратегическом партнерстве. «В интересах Европы и такой европейской страны, которой является Грузия, чтобы Россия и ЕС сохранили диалог», - сказал он журналистам
Что касается экономических вопросов, Саакашвили выразил надежду, что международная конференция помощи Грузии, которую на следующей неделе планирует провести ЕС, поможет Тбилиси получить порядка 1 млрд евро на восстановление страны.
Между тем, как сообщает Reuters, Баррозу сообщил, что размер помощи составит вдвое меньшую сумму - 500 млн евро. Что поделать, кризис
Напомним, что официальное признание Европы, что Россия выполняет план Медведева-Саркози, было озвучено на встрече глав МИД стран Евросоюза, которая состоялась 13 октября.
Президент Грузии признал, что Россия выполняет свои обязательства, и умерил аппетиты.
Встретившись с председателем Еврокомиссии Жозе Мануэлем Баррозу, грузинский президент впервые признал, что Россия выполнила первую часть плана Медведева-Саркози. В свою очередь, Баррозу пообещал выделить деньги на восстановление Грузии, чем явно расстроил Саакашвили: Тбилиси рассчитывал на вдвое большую сумму. Расстановка акцентов продолжится в среду в Женеве. От этой конференции по ситуации в Грузии многого ждут и Москва, и Вашингтон. Многого, но разного.
Во вторник председатель Еврокомиссии Жозе Мануэлем Баррозу принял в Брюсселе президента Грузии Михаила Саакашвили. В столицу еврочиновников грузинский лидер прибыл, в том числе, для участия в форуме Народной партии Европы, в рамках которого он планирует пересечься с канцлером Германии Ангелой Меркель и премьер-министром Италии Сильвио Берлускони, гостящим сейчас в Вашингтоне у Джорджа Буша.
«Москва надеется, что в Женеве Абхазия и Южная Осетия получат юридические обязывающие гарантии безопасности»Что до встречи с Баррозу, Саакашвили, как уточняет его пресс-служба, обсуждал возможные послабления с ЕС по визовому режиму, переговоры по оформлению соглашения о свободной торговле, а также выполнение плана Медведева-Саркози.
И вот, по итогам переговоров Саакашвили признал, что Россия выполнила первую часть плана. «Я должен признать, что первая часть плана, подписанного с президентом Саркози, выполнена, однако российские войска еще остаются в отдельных районах Грузии и не намерены оттуда выходить», - сказал Саакашвили на совместной пресс-конференции с главой Еврокомиссии.
Напомним, что у России с одной стороны и у Грузии и ЕС с другой ранее возникли разногласия вокруг присутствии российских войск в Ахалгори и в верхней части Кодорского ущелья. Накануне глава МИД председательствующей в ЕС Франции Бернар Кушнер заявил, что Россия вывела не все войска из Грузии. «Да, русские вышли из основных территорий, но они остаются в Ахалгорском районе, и это проблема», - говорил он.
Глава наблюдательной миссии Евросоюза в Грузии Хансйорг Хабер в свою очередь заметил, что России следует вывести войска из Ахалгори и Кодори. «Мы считаем, они (войска) должны быть оттуда выведены, и мы об этом им (русским) скажем», - цитирует Хабера РИА «Новости».
Между тем, признанные Россией республики считают обозначенные районы неотъемлемыми частями своих территорий, и глава МИД РФ Сергей Лавров подтвердил, что российские войска оттуда не уйдут.
«Я слышал, что некоторые европейские коллеги выразили по этому поводу сожаление. Это полностью противоречит плану Медведева-Саркози, т.к. в нем мы выводим войска из районов, прилегающих к Южной Осетии и Абхазии», - заметил Лавров, подчеркнув, что Ахалгори является частью РЮО, а Кодорское ущелье – частью Абхазии.
Но, по словам Кушнера, этот «проблемный вопрос» еще будет обсуждаться как на международной встрече по Грузии 15 октябре в Женеве, так и на саммите ЕС 15-16 октября в Брюсселе. А также на встрече в верхах РФ-ЕС в ноябре в Ницце.
Говоря о встрече в Женеве, российская сторона уже выразила надежду, что Абхазия и Южная Осетия получат там юридические гарантии безопасности.
«В качестве их центрального элемента рассматриваем подписание соглашений о неприменении силы между Грузией и Абхазией, а также Грузией и Южной Осетией. До вступления в силу этих соглашений грузинская сторона должна строго соблюдать свое обязательство не применять силу, гарантом которого выступает Евросоюз»», - заявил официальный представитель МИД РФ Андрей Нестеренко.
Высказался на данную тему и Госдепартамент. Там расставляют иные приоритеты. Администрация Джорджа Буша ожидает, что на переговорах по ситуации в Грузии «центральное место» будет отведено обсуждению вопросов численности и дислокации российских войск в Абхазии и Южной Осетии, сообщил официальный представитель госдепартамента США Шон Маккормак.
К слову, на совместной пресс-конференции с Саакашвили Баррозу также высказался за возобновление переговоров между Евросоюзом и Россией по новому соглашению о стратегическом партнерстве. «В интересах Европы и такой европейской страны, которой является Грузия, чтобы Россия и ЕС сохранили диалог», - сказал он журналистам
Что касается экономических вопросов, Саакашвили выразил надежду, что международная конференция помощи Грузии, которую на следующей неделе планирует провести ЕС, поможет Тбилиси получить порядка 1 млрд евро на восстановление страны.
Между тем, как сообщает Reuters, Баррозу сообщил, что размер помощи составит вдвое меньшую сумму - 500 млн евро. Что поделать, кризис
Напомним, что официальное признание Европы, что Россия выполняет план Медведева-Саркози, было озвучено на встрече глав МИД стран Евросоюза, которая состоялась 13 октября.
Страх и предубеждение
В 1700 году Россию еще не боятся.
Даже победа над Швецией, и Ништадский мир 1721 года не вызвали сильного страха. Скорее удивление.
Но вот наступают годы Семилетней войны 1756 -1763 годов.
Россия участвует в ней так, как не участвовала еще никогда. Российские вооруженные силы наголову громят одну из сильнейших армий Европы - армию Пруссии.
Ни англичане, ни французы разбить Фридриха Великого не смогли. А русские смогли! В сражениях под Куненс дорфом и Гросс-Егерсдорфом русские солдаты показали себя лучше прусских - лучше обученными, подготовленными, снаряженными. Они смелее шли в бой, больше доверяли своим командирам, лучше атаковали и твердо держали оборону.
Русские офицеры по своей квалификации ничуть не уступали прусским и притом вели себя более слаженно, бы ли отважнее и самостоятельнее.
Военная техника? И по качеству ружей, и по количеству и калибру артиллерийских стволов Российская империя нимало не уступает Пруссии, а часто ее превосходит. Грозно рявкает «единорог» - боевая гаубица, придуманная Шуваловым, посылая ядро на добрые 600 саженей, то есть без малого на километр!
11 января 1758 года русские войска вошли в Кенигсберг.
Пруссаки тут же присягнули на верность императрице Елизавете: «кайзерин Елизавет», как они ее называли. До окончания Семилетней войны, вернее, до выхода из нее Российской империи в 1762 году, Восточная Пруссия четыре года входила в состав России, причем не как захваченная в бою часть территории неприятеля, а как одна из ее частей. Никакой, как может догадаться уважаемый читатель, партизанщины, никакой «дубины народной немецкой войны». Пруссаки исправно платили налоги, вели себя совершенно лояльно к Российской империи. Они и не собирались выходить из ее состава после окончания войны.
В конце сентября 1761 года русские войска взяли Берлин. Оккупация длилась всего две недели, но это ведь была оккупация не чего-нибудь, но столицы вражеского государства. Представьте, что пруссаки захватили Москву, и жители города легко присягнули Фридриху. А теперь взят «на штык» еще и Петербург ... Пусть даже на две недели. Делегации доброжелательных петербуржцев с хлебом-солью и ключами от города встречают Фридриха II Пулковских высот ...
Русские побеждали так, что о случайности не могло быть и речи. Некоторые историки всерьез считают, что именно в Семилетнюю войну Россия сделалась активным участником европейской политики.
Россия выигрывала за счет еще одного качества, не менее важного, чем качество вооружений или таланты полководцев: за счет патриотизма своих жителей.
Прусская армия укомплектовывалась любым сбродом, лишь бы завербовать подходящих парней, подпоив их в кабаке или пообещав спасение от суда. Ходила поговорка, что прусский солдат больше боится палки капрала, чем пуль неприятеля. Прусский воинский устав прямо запрещал водить колонны солдат через леса или даже по опушке леса, чтобы не провоцировать дезертирства.
Русский солдат - и офицер (!) - был в первую очередь патриотом, слугой Отечеству и Государю. Пусть призван был по рекрутскому набору, - что поделать, такова воля Божья и решение деревенского «мира», кого послать на сей раз в солдаты. Но уж став воином, он все же шел в бой не за миску каши, а за Веру, Царя и Отечество. На фоне прусской армии это выглядело особенно привлекательно. Но ведь и британский флот в этот период времени формировался почти как прусская армия, а во Франции патриотами, преданными своей королевской династии, были в основном офицеры-дворяне.
Особенности русской армии заставляли задуматься не одних пруссаков ...
Да и рядовые немецкие обыватели не горели особой преданностью своей державе. Они встречали русскую армию насторожено, но вовсе не как врагов.
В Пруссии было много сторонников принятия подданства России. Фридрих с его муштрой, культом армии и вечными войнами всем изрядно надоел, а тут появилась возможность сделаться частью большой и стабильной империи.
Русские притом проявляли практически поголовный, массовый патриотизм. Это отлично видела Европа, и страх проникал во многие сердца.
Ни Украинская война 1648-1667 годов, ни Северная война 1700-1721 годов не заставили бояться грозно нависшей над Европой Российской державы.
Теперь же рождается обоснованный страх перед огромной державой, которая все более властно вмешивается в «европейскую политику».
Семилетняя война - время невиданной активизации всех негативных стереотипов, извлечение на свет Божий всех скверных суждений, всех отрицательных мнений о России и русских.
Середина-конец XVIII века - время формирования основных политических мифов о России, трансформация литературных и бытовых мифов в политические. Тех самых, которые до сих пор невероятно мешают нам жить.
И д'Эон «находит» «Завещание Петра Великого» именно в это время. И рассказы о зверстве и грубости русских становятся важной частью европейской политической культуры. В прусских газетах постоянно писалось, что Елизавета взяла власть в результате дворцового пере ворота, что она внебрачная, незаконная дочь Петра. Что в русской армии постоянно избивают офицеров, и потому якобы многие немецкие офицеры из нее убежали. Что русские нечистоплотны (!) и грубы, постоянно напиваются и устраивают драки между собой.
Когда русская армия З. Г. Чернышова в 1760 году входит В Берлин, генерал Тотлебен (что характерно - этнический немец) решил публично выпороть берлинских журналистов «за дерзкие выходки противу нашей императрицы в их зловредных изданиях».
Всего лишь выпороть, хотя по законам военного времени мог бы и повесить. Пресса и того испугалась. Самое забавное, что «свободная немецкая пресса» тут же предложила русскому военному командованию в счет «искупления грехов» бесплатно организовать «массированную PR кампанию» по прославлению Елизаветы и дискредитации «кровавого режима Фридриха некогда Великого». Наш генерал немного сам ошалел от такой беспринципности.
В общем, слегка постращав «зарвавшихся щелкоперов и бумагомарак», Тотлебен вообще отменил экзекуцию. Елизавета еще на Тотлебена и накричала, укоряя, что из-за него и на нее, Елизавету, «будут смотреть как на монстру».
Елизавета Петровна была совершенно права. В Европе уже поднялся шум - причем не в союзных с Пруссией го сударствах, а в союзных с Россией Австрии и Франции. Потому что, по мнению дорогих союзников, Россия должна восприниматься Европой как страна грубая и жестокая.
В Вене и в Париже очень обрадовались назревающему скандалу. Там ждали, когда же Россия проявит себя с худшей стороны, - и вот оно!
А в самой России черный миф о нашей стране получил неожиданное подкрепление: весь XVIII век - это эпоха формирования того странного слоя внутри самой России, который эти мифы радостно воспринимал, а нередко и сам их выдумывал.
Эх, думается, может, иногда и стоило вовремя выпо роть пару-тройку горячих голов и безответственных болтунов. И лучше пусть это было сделано руками этнического немца.
Подкинутое сословие
Раскол нации
Одним из своих подданных Петр ПРИКАЗАЛ стать европейцами. Другим он ВЕЛЕЛ остаться туземцами. Ника кой добровольности. Ни малейшего права выбора.
Европейцам было велено сесть на шею туземцам и ни когда с нее не слезать. Туземцы обречены были оставаться туземцами без малейшего шанса как-то изменить свое положение. Их дело - работать и обеспечивать русских европейцев.
Начался фактический раскол нации на два субэтноса, и два народа. И один из них находился в полном подчинении, в истинном рабстве у другого.
Русских европейцев даже к 1917 году было очень немного. Дворян при Петре - всего порядка 100 тысяч человек. К началу XIX века их уже тысяч 300-320. К началу же ХХ столетия - порядка 1 миллиона 300 тысяч. Если в 1700 году на 1 дворянина приходилось примерно 140 ху дородных русских людей, то к 1800 году уже только 100-110 человек, а в 1900 - 97-98 человек.
Интеллигентов, то есть неродовитых русских европейцев - побольше. Это верхушка купечества, предприниматели, весь образованный слой, начиная с окончивших гим назии. Всякий служилый и всякий образованный тради ционно, со времен Петра - «европеец» по определению. «Европейцев» к 1917 году уже порядка 3 миллионов. Фак тически именно они и только они имеют монополию на всякую вообще интеллектуальную деятельность.
Мы до сих пор изучаем историю всех 100 % россиян по высказываниям и мнениям этих 1-2-3 % населения. И каким мнениям! Сама наука как форма общественного сознания родилась в среде русских европейцев. И родилась в России в ту эпоху, когда многие «русские европейцы» переста ли не только писать и говорить, но и думать по-русски.
Перевернутое сознание
Психология Московии определялась своим позитивным мифом: о Москве - Третьем Риме, Москве - Новом Иерусалиме, о величии своей национальной идеологии и превосходстве над иноземцами. Достаточно сказать, что на иконах и на фресковых росписях в церквах бесов изображали бритыми и в немецких кафтанах. У бесов изо рта и носа шел дым.
Когда Петр шел по Москве в немецком мундире с трубкой во рту, он не мог придумать более выразительного образа, который бы напрямую указывал, что он - воплощение Антихриста.
Когда солдаты Преображенского полка тащат в тюрьму старообрядца, что видят люди? Что существа в немецких мундирах, изрыгая дым из пастей, ругаясь матом, волокут на муки, в своего рода «земной филиал» ада русского человека ... И за что волокут-то? За веру ...
Русский европеец мог быть вполне искренним патриотом, верным слугой Царя и Отечества. Он испытывал к своей стране естественные сыновние чувства и от души стремился исполнить свой долг, отсто ять интересы Государства Российского. Но страна и народ делились для него на две части: на русскую Европу, к которой он принадлежал и с которой был связан тысячами нитей, и на русскую Азию, которая окружала со всех сторон его Россию - этакий «гламур» XIX века, и оставалась чужой.
Русский европеец хорошо видел туземную Россию и знал туземцев (простолюдинов) как помещик - крестьян, офицер - солдат, предприниматель - рабочих, чиновник, врач, учитель - тех, для кого он работал. Хуже всех знал туземцев научный работник или преподаватель Университета - он мог месяцами и годами не видеть туземцев, кроме прислуги.
Европеец понимал туземца без переводчика. Но что проку, если сам строй их понятий, вкладываемый в смысл слова, различен?
Европеец никогда не признает ровней себе туземца. Лю бой европеец, не только князь или магнат из Петербурга, но земский учитель, фельдшер, телеграфист, чувствует себя колонизатором в захваченной стране русских туземцев. Британцем в Индии или французом в Западной Африке.
И в XVIII, и в начале ХХ века русского европейца сразу видно: он внешне отличается от туземца. Русские европейцы по-другому одеваются, живут в иначе организованных домах, иначе едят иначе приготовленную пищу.
Я не рассказывают ничего нового.
Ничего такого, что не знали бы предки. Особые русские рестораны и трактиры с национальной кухней описывает В.А. Гиляровский. Они отличались от обычных ресторанов с европейской кухней!
Описывая страдания своего героя, Чехов пишет: «С тех пор, как я стал превосходительством и побывал в деканах факультета, семья наша нашла почему-то нужным совер шенно изменить наше меню и обеденные порядки. Вместо тех простых блюд, к которым я привык, когда был студентом и лекарем, теперь меня кормят супом-пюре, в котором какие-то белые сосульки, и почками в мадере. Генеральский чин и известность отняли у меня навсегда и щи, и вкусные пироги, и гуся с яблоками, и леща с кашей».
Профессор Преображенский из булгаковского «Собачьего сердца» - попович, а отнюдь нестолбовой дворянин. Это очень симпатичный персонаж. Но при всей своей остроумной антибольшевистской риторике и он рассуждает о людях, которые на триста лет отстали от Европы и не научились уверенно застегивать штаны.
Лев Гумилев рассказывал, что в начале ХХ века, перед Первой мировой войной, очень увлекался «дикарями» Америки и Африки, часто читал о них книжки. И одна из подруг его мамы, Анны Ахматовой, как-то недовольно заявила мальчику: «Да что ты все с этими дикими носишься, Левушка?! Они же такие же, как наши мужики, только черные».
Очень хорошо заметно, что сначала дворянство, потом и интеллигенция чувствуют себя европейцами, и притом вовсе не немцами и французами. Они русские ... и в то же время они эмигранты, живущие в туземной стране. Они со всех сторон окружены дикими туземцами.
В XVIII веке говорили «дворянство и народ». В XIX и ХХ веках - «интеллигенция и народ». Интеллигенция оказывалась как бы не входящей в народ, или каким-то особым тоже русским, но другим русским народом.
Выразительна щемящая цитата из Бунина: «Русь слиняла в два дня ... Поразительно, но она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей ... Остался подлый нapoд ... ». Трудно понять соотношение этого «подлого народа» и Руси ... Если Русь «рассыпалась в два дня», если «подлый народ» сам не Русь, то кто он?
Чуть дальше Иван Бунин объясняет: «Есть два типа в народе. В одном преобладает Русь, в другом - Чудь, Меря». Как всегда в таких случаях, возникает вопрос о способе, как их различить, Русь и Мерю? Измерять черепной указатель, как в Третьем Рейхе? Делать анализ крови? Анализ мочи?
А Бунин различает ...
«Голоса утробные, первобытные. Лица у женщин чувашские, мордовские, у мужчин, как на подбор, преступ ные, иные прямо сахалинские. Римляне ставили на лица своих каторжников клейма: "Cave furem". На эти лица ни чегo не надо ставить - и так все видно».
А люди из «подлого народа» ... Вот они: «какие-то мерз кие даже по цвету лица, желтые и мышиные волосы». «Все они (лица людей. - авт.) почти сплошь резко отталкиваю щие, пугающие злой тупостью. Каким-то угрюмо-холуй ским вызовом всему и всем». Даже «Глаза мутные, наглые».
Дело вовсе не в том, что Бунин - скверный человек и не любит русский народ. Бунин по-своему предельно жестко отразил следствие этого трехсотлетнего разделения народа на правящих дворян, вечно всем недовольных интеллигентов ... и всех остальных.
Бунин, скорее, зеркало трехвекового раскола нации.
Который, думаю, и начался тогда, когда «лучшим людям города» было приказано брить лицо и курить трубку.
Психология исторических подкидышей.
Европеец может вполне честно хотеть цивилизовать туземца и верить, что когда-нибудь он или его дети и внуки станут тоже европейцами. Но и тогда туземец в нынешнем своем качестве - это только заготовка полноценного человека. Личинка. А бабочкой станет, только когда превратиться в ровню, в европейца.
Европейцы любили Россию. Свою Россию.
Россию красивых имений и больших, светлых квартир на Невском проспекте, Россию аллей, на которых под липами играет военный оркестр. Россию беседок в парках и библиотек, красивых «платьев в талию» И блестящих эполетами мундиров. Книги в толстых кожаных переплетах с золотым обрезом уютно мерцали за стеклами ореховых частных библиотек, в этих книгах французские вставки в русский текст давались без перевода - как в сочинениях Льва Толстого.
Это потом, при советской власти, делались сноски с переводом. А граф Лев Николаевич писал для людей своего круга; о которых заранее известно - они знают французский язык как родной. Или русский как родной - какая разница?
Били настенные часы, скрипели мореные дубовые половицы, почтительно снимал шапку дворник, прислуга вносила тарелки и в обед разливала в них суп-пюре.
В креслах библиотек и кабинетов замечательно читались книги про то, как надо цивилизовывать «сиволапое мужичье» и «павианов бесхвостых».
А в присутственных местах благородия и высокоблаго родия с зачесанными надвое, спрыснутыми одеколоном патриотическими бородами, во вновь вошедшими в моду при Александре II очках, в щеголеватых мундирах вели умные разговоры о том, как же ее, туземную Русь, цивилизовывать?
Хорошо! Как же не любить таких замечательных людей? Чехов и Булгаков тоже происходят не из потомственных дворян. Но ведь и у них образы «русских туземцев» ничем не лучше блаженного Платона Каратаева или вечно пьяного денщика Николая Ростова - Лаврушки.
Потому что другую Русь, туземную, европейцы или вообще не любили, или любили так же, как Киплинг - Индию. Разве не любил?! Любил. Вполне искренне, но не как родину, нет. Родиной для Киплинга были не берега Ганга, не заросли джунглей, а Суссекс и Лондон.
Русская Англия и Русская Индия не разделены океаном, русские европейцы ее тем более любят. М. Ю. Лермонтов сознавался, что
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно.
и в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков
Но так же и Киплинг любил смотреть на туземные жилища и на веселящихся туземцев.
Слой русских «европейцев» остро нуждался в истори ческих мифах. Именно в черных мифах о России! Такие мифы выполняли сразу три важнейших психологических функции.
1) Принимая такой миф, русский европеец объединял ся с остальной Европой. Он до конца осознавал себя пришельцем с другого континента, которого занесло в Тузем ную Россию, и приходится тут жить и работать. «А вооб ще, я ваш, французы и англичане».
Придет время и окажется: миф подставляет и их, интеллигентов. Их тоже имеют в виду милейшие цивилизованнейшие европейцы, поддерживающие и формирующие черные мифы. Но иллюзий, в которых жили интеллигенты, хватило лет на двести.
2) Черный миф о России оправдывал привилегированное положение дворянства и интеллигенции. И если уж говорить до конца честно, оправдывал и свое высокомерие по отношению к туземцам.
Миф не воспринимался на свой счет. Это туземная Россия - грязная, дикая и подлая. Это она - жестокая и грубая. А мы-то хорошие! Мы боремся, не покладая рук, с этой Россией, цивилизуем ее, что есть сил.
В общем, чем хуже Россия, тем больше право на привилегии.
3) Миф оправдывал свое неумение работать.
В России плохие дороги? А их и не может быть, хороших. Надо было начинать еще в прошлом году, а мы начали строить только сегодня? А что поделать: Россия-матушка - такие вот мы разгильдяи, и ничего с нами не поделаешь. Половину денег разворовали? А так всегда было, в России испокон веку воруют. Подумаешь, и я чего-то спер! Такая вот народная традиция.
Русских европейцев Иван Солоневич жестко характеризовал как «подкинутое сословие». У него получалось, что они вроде кукушат, подброшенных в гнездо певчей птички. Это сословие оказывалось в двойственном, очень неопределенном положении. Они не были европейцами, конечно, и в Европе их совершенно не ждали. А от родной почвы они тоже оторвались, и судили о России с позиций иноземцев.
Как правило, судили с недоброй иронией, осуждением.
А, если даже и без неприязни, с искренним интересом и сочувствием - все равно с иноземных позиций.
Самые лучшие русские историки, включая Карамзина, видели в истории России сплошную цепь заимствований из Византии, от варягов, из Польши, от шведов, от немцев, голландцев и французов ... И после этих заимствований XVIII века Россия окончательно перестает быть варварской.
«Наши классические историки жили на духовный чужой счет и никак не могли себе представить, что кто-то в России мог жить на свой собственный. Занимаясь систематически кражами чужих идей, они не могли допустить существования русской собственной идеи».
Мало того, что «подкинутые» охотно подхватывали и распространяли мифы, идущие из-за рубежа, они и сами напридумывали много «интересного».
ЛИТЕРАТУРНЫЕ МИФЫ
Чаще всего русская интеллигенция объявляла Византию («плохой », а Западную Европу - хорошей. Но ее собственная историческая психология - плоть от плоти проклинаемая ею византийская цивилизация. В частности, интеллигенция обожествляла книгу и всякое написанное и особенно печатное слово.
В России традиционно было иначе: «Поэтом можешь ты не быть / Но гражданином быть обязан», «Поэт в России больше, чем поэт».
Русские писатели исходили из того, что должны учить жить остальное население России.
Они сознательно создавали образы, которые казались им или типичными, воплощавшими какие-то важные сущностные черты страны и народа, или желательными - теми, которых пока нет, но которые «должны быть», которые «прогрессивны» и которые «обязательно будут».
Беспочвенные интеллигенты обладали тревожным, нервным сознанием. Они отражали свое видение мира, свои чувствования. Но поневоле навязывали их всему народу. Они «отражали действительность» не только за себя, но и за те 98 % населения, которые не писали, да и не читали книг.
Мы, повторюсь, часто учим историю 2- 3-х % населения так, словно это история всего народа.
Но точно так же мы изучаем Обломова, Безухова или Раскольникова, словно они - типичные представители народа. В школьных учебниках так и пишут - «типичные представители» ...
Типичные-то типичные, но для какой части населения? За типичностью Форсайтов в «Саге о Форсайтах» Д. Голсуорси действительно стоит нечто характерное для очень большой части английской буржуазии. Герои Гюго тоже достаточно типичны для многих и многих французов.
А для кого «типичен» Обломов? Кто, кроме богатых помещиков, мог бы прожить судьбу Обломова? Никто.
А богатых помещиков во всей Российской империи в 1850 году - 10 тысяч. И это на 90 миллионов населения.
Манилов? Ноздрев? Тоже помещики.
Князь Болконский, Пьер Безухов? Не просто дворянство, не просто помещики. Это - самая верхушка аристократии, люди с княжескими титулами, фантастическими богатствами. У Пьера Безухова 500000 рублей годового до хода. Это не менее нескольких миллиардов (!) рублей в со временных ценах. Можно, кстати, посчитать ради интереса.
Базаров? Еще менее «типичен», потому что таких вообще считанные сотни во всей громадной Империи.
Раскольников? Были и подобные ему. Но все народовольческие кружки, все психованные испытатели бона партистских идеек, составляли ли хотя бы тысячу на всю необъятную империю? Это потом, уже в СССР, школьники изучали своих предков по пресловутому несчастному злодею Раскольникову, которого и ругали-то учителя не особенно: убил-то он старуху-ростовщицу-капиталистку. Хотя все-таки навряд ли можно считать «среднеста тистическим столичным студентом» героя Достоевского, рыскающего по питерским подворотням с топором за пазухой.
Герои Чехова? И сколько их, уныло рефлексирующих, скучно нудящих и пусто болтающих интеллигентов? На всю Россию к началу ХХ столетия было ли их хотя бы тысяч десять?
Самые типичные и характерные герои русской классики введены А. С. Пушкиным - Петя Гринев и Маша Миронова. Они как раз принадлежат к самым широким слоям «трудового дворянства». К тем служилым десяткам тысяч, которые и строили империю своим незаметным, скучноватым, неярким трудом.
Так же симпатичны и малозаметны, неярки любимые герои Льва Толстого - низовые офицеры типа капитана Тушина. Но они мелькают у него на вторых ролях: не о таких книга.
Герои «Носа» и «Шинели» Гоголя - маленькие чиновники, и В этом смысле очень «демократичны». Но ведь и Акакий Акакиевич «отклоняется» от типичного, только не в сторону гигантизма духа и нравственной силы, а в сторону убожества и слабости. Будь таковы большинство чиновников Российской империи, чего стоил бы весь ее бюрократический аппарат?
Кстати, пара ПОТРЯСАЮЩИХ статистических фактов о чиновничьей царской России.
В конце XIX века население империи насчитывало око ло 140-150 миллионов человек. Столько же, сколько сейчас в Российской Федерации. Это притом что территория империи тогда была, пожалуй, в два раза больше (почти весь СССР, Польша, Финляндия, «доминионы» - Монго лия, Северный Китай (Харбин) и тогдашняя наша Аляска вместе взятые) нынешней России. Всего этого «исполина» обслуживало 170 тысяч чиновников! Численность совре менного чиновничьего аппарата России (включая федеральный, региональный и муниципальный уровни) выше, чем в СССР, и составляет по разным технологиям подсчета от 1,2 миллиона до 5 (!) и даже более миллионов человек!
Получается, что в царской России на тысячу жителей приходилось 0,8 чиновника, в СССР на пике государственного строительства в 1991 году - 4,8, а в совре менной России - более 8. И это притом что мы взяли число российских чиновников по САМОМУ минимуму ...
Выходит, что тот самый «типичный» Акакий Акакиевич в куцей шинельке, поскрипывая гусиным пером, работал в 10 а то и в 50 (!) раз эффективнее современного чиновника, со всеми его хрюкалками-мигалками, ксероксами, серве рами, электронными почтами и фельдсвязью, то есть не мыслимыми, фантастическими по сравнению с XIX веком средствами коммуникации, накопления и анализа информации, способами повышения эффективности труда!
Но вернемся из фантасмагории настоящего в литера турный XIX век. Возникает естественнейший вопрос: а как получилось, что русская классика практически не от разила как раз типичных российских мещан и дворян сво его времени? Так мало создала положительных героев? Тех, о ком начал писать Пушкин, сделавших знаменитыми его «Повести Белкине»?
УПОРНОЕ ИЗБЕГАНИЕ ХОРОШЕГО
И второй вопрос: почему классическая литература в России не вела рассказ о людях, действительно сделавших что-то хорошее и важное? О героях 1812 года написано «Бородино» М. Ю. Лермонтова, о них немало писал А. Н. Толстой. Но ведь могли быть буквально сотни книг! В Британии о 1815 годе, о Ватерлоо написаны целые биб лиотеки. У нас подобного нет и в помине.
Существует гениальный британский сюжет о гибели чуть ли не всего элитнейшего 93-го кавалерийского полка под Севастополем - миф о том, как во время Крымской войны и осады англо-франко-турецкими войсками Севастополя некий полусумасшедший английский генерал приказал атаковать в конном строю русские позиции.
Кавалерийская атака при повышении местности более чем на 15 градусов была тогда прямо запрещена всеми уставами всех армий мира. Атака не могла не кончиться трагедией. Представьте: больше тысячи британских кавалеристов в красных мундирах медленно скачут к русским позициям под Севастополем. Медленно потому что вверх! Под углом в 20 градусов! Описывает эту историю и Лев Толстой ... «Мы плакали, когда в них целились».
В этой атаке полегли сыновья чуть ли не всех из вестных дворянских семей Британии, дети принцев, графов и лордов. Тем не менее, в Британии внима ние обращено не на идиотизм приказа, а на то, как полк беспрекословно и бесстрашно его выполнил. Поведением кавалеристов гордятся. Они знали, что идут на верную смерть, но честно выполнили свой долг. Киплинг написал об этом военном эпизоде прекрасную балладу «Атака красной кавалерии».
В центре Лондона как-то случайно забрел я в «фирменный британский паб», который так и назывался: «Бар красной кавалерии». Повсюду в нем висят картины, на которых с экспрессией выписаны эта атака, все каски, мун диры, подпруги, кивера, шашки. Все эти старинные запыленные воинские атрибуты с любовью развешаны на стенах и расставлены на полках. Романтика невероятная: истинные англичане всегда готовы выполнить любой при каз и погибнуть во имя королевы и Британии.
А вот совершенно аналогичная русская история: во время войны 1807 года под Аустерлицем два эскадрона русских кавалергардов получили приказ атаковать французское каре.
Плотное скопление войска ощетинившихся французских штыков, на которое скачут всадники в шитых золотом белых мундирах. Красота неописуемая! Ведь кавалергарды - самый цвет русской армии, брали туда исключительно детей дворян, да не простых - через одного князья, графы, бароны. Служить в кавалергардском полку - большая честь. Там как и у англичан цвет высшего общества. Но, увы, приказ столь же идиотский (такой же, как и у англичан в Крыму спустя 50 лет), атака столь же бессмысленна, сколь и бесстрашна. «Кава лергарда век недолог ... »
Почти все погибли, единицы, сбитые с лошадей, попали в плен. Наполеон сказал по этому поводу, что никогда не видел такой красивой и бессмысленной атаки. Он спросил у одного из уцелевших офицеров: зачем они атаковали в поле в конном строю каре?
Тот ответил, что эскадрон получил приказ и должен был его выполнить. Наполеон смахнул скупую мужскую слезу профессионального солдата и всех пленных велел отпустить.
Отголоски этой истории есть у Льва Толстого, - в описании сражения, в котором получает смертельную рану Андрей Болконский. В первых версиях романа он умирал. Но очень уж нужен был Толстому этот персонаж, не мог он его убить в начале книги. И в более поздних версиях романа Болконский выздоравливает.
В общем, история такая же, как с атакой красных королевских всадников на русские позиции. Результаты те же. Но выводы делаются иные.
В России говорят о безграмотном генерале, пожелавшем выслужиться перед Главкомом русской армией под Аустерлицем - Императором Александром I, и делают выводы в духе: «только у нас такое возможно». Совершенно не желая говорить о мужестве и верности долгу, о героизме исполнителей.
А потом эту историю вообще совершенно забыли. То ли не могли мы после 1917 года спокойно признаться, что элита русского дворянства, все эти Фамусовы, Скалозубы, Онегины, Печорины ничуть не в меньшей степени проявляли мужество и «массовый героизм», чем воспетые Герасим Курин и Василиса Кожина, то ли просто не умеем гордиться самими собой.
Кутузов, кстати, будучи под Аустерлицем «замом главкома Александра I», настаивал, что диспозиция проигрышная и австро-русским войскам надо не сражение принимать, а отступить. Как всегда, он был обвинен в пораженческих настроениях и, как всегда, оказался прав.
И вот наша литература полна персонажами типа Раскольникова, Акакия Акакиевича и, в лучшем случае, мечущихся «лишних людей» типа того же Печорина. И почти никто из воистину великих писателей XIX века не хочет рассказать о других героях нашего времени. Не хочет или не может? В смысле - не дают! Как у нас забыли о красивой и бессмысленной атаке кавалергардов, так и любые патриотические слова русских писателей на протяжении поколений замалчивались, вымарывались, «забывались». Программа предмета «литература» призвана была служить коммунистическому воспитанию учащихся. И служила - как умела.
14 декабря 1825 года закончилось краткое время романтизма героев 1812 года. И в великой русской литературе начался век постоянного оппонирования с властью.
Порой вообще кажется, что последним, кто с определенной симпатией относился к персоне Императора Всероссийского был А. С. Пушкин. Николай I, думаю, на самом деле был его искренним поклонником, в отличие от тех картинок «персонального цензорства», что рисовали нам современные школьные учебники.
Кстати, в отношении учебников. Подчеркну, мы с вами говорим, естественно, не обо всей русской литературе Х IX века, а лишь о той ее части, что официально была признана у нас и за рубежом классикой.
Это действительно великие мастера: Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Толстой, Чехов, отчасти Некрасов.
Список можно продолжить. Но беда в том, что осознавая себя «больше, чем поэтами», эти авторы совершенно невольно, даже, скажем, нечаянно, создали удивительно сложный, постоянно рефлексирующий, мечущийся и довольно малосимпатичный образ русского литературного героя, что, несомненно, внесло свой немалый вклад в то, что страна продолжала «самоубеждаться» в самых черных, негативных представлениях о самой себе.
Порой кажется, что во всей русской литературе того времени есть только один положительный ге рой, на которого моло дежь могла бы без оглядки равняться - все тот же Андрей Болконский. Да и тот рано погибает.
Россия вела войны с Турцией, колониальные войны на Кавказе и в Средней Азии. Как получилось, что в литературе не отражены эти войны, не воспеты их герои? В Британии на «индийскую тему» написаны тысячи книг разной степени талантливости и успешности. А где в России романы, в чертах героев которых читатель угадывал бы черты сурового Ермолова, романтика Анрепа, ехидного «Грибоеда », блестящего покорителя Самарканда и Коканда генерала Скобелева?
Где литература о трудностях дальних походов, о по двигах, свершениях, потерях и познании истин громадного и важного пути?
«Туркестанские генералы» - название одного стихо творения Н. Н. Гумилева. ОДНОГО СТИХОТВОРЕНИЯ. Не написано ни одного романа, героем которого был бы пусть не историческая личность, но офицер, принимав ший участие в среднеазиатских походах.
В ХХ веке у хитреца-беллетриста Бориса Акунина появляется положительный герой Эраст Фандорин. Самый хитрый, самый умный, самый проницательный. К тому же красавец и любимец женщин. Б. Чхартишвили (Акунин) как-то подметил в своем интервью, что успех Э. фандорина обусловлен именно полным отсутствием в русской литературе до и постсоветского периода положительного мужского персонажа.
Добавлю от себя: умница и тонкий стилист Акунин, конечно, имел в виду «ЛИТЕРАТУРУ».
«Шедевры» а-ля Фридрих Незнанский и Дарья Донцо ва, а также мегатонны макулатуры о «ментах», «героях Чечни », «спецназе» И тому подобному мы будем относить к «другой стороне луны».
НО, увы, и Эраст Фандорин обречен на одиночество, и непонятно: получает он
воздаяние за свои качества или наоборот, наказан за свои достоинства?
Не замечаем мы и своих открытий. Во время кругосветных плаваний русских исследователей экспедиции Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.П. Лазарева на шлюпках «Восток» и «Мирный» в 1819-1824 годах русские совершили грандиозные открытия. Впервые в истории мореплавания русские обогнули Антарктиду, установили размеры этого колоссального обледенелого материка. С тех пор на карте Антарктиды есть залив Новосильцова и мысы Демидова, Куприянова и Парадина, острова Анненского, Лескова, Высокий и Завадского, море Беллинсгаузена. В Англии писались романы, ставились пьесы о китобоях, захваченных в плен дикарями, о пиратах, то есть по поводам несравненно менее значительным. А где в России пьесы и романы о Крузенштерне и Лисянском? Не написано повестей об этих подвигах ни в XIX веке, ни в начале XX (до 1917 г.) века. ПОЧЕМУ?
В XX веке появилась «Юнона и Авось». Хотя бы из этого спектакля мы узнали, что русские осваивали не только Аляску, но и Калифорнию. В то же время сами американцы сняли целую «мыльную оперу» о приключениях графа Резанова.
Россиянин невероятными трудами, героизмом и самоотречением строил громадную империю.
Он осваивал почти безлюдные, суровые пространства Севера, Сибири, побережья Тихого океана и Аляски. Все это пространство он связывал дорогами, строил крепости, из которых вырастали порой немалые города, - как из станицы Верной вырос город Алма-Ата, а из заложенной в 1815 году крепости Грозная - город Грозный, столица Чечни. Русские наладили управление этими территориями. И если бы даже не все, если бы значительная часть чиновников была бы такой же, как герои Салтыкова-Щедрина и Гоголя, империя мгновенно развалилась бы. А она не развалилась.
Но вот парадокс: русскую интеллигенцию, образованный слой России эти достижения не интересовали. Классика отразила жизнь не такой, какова она была в реальности. А такой, какой ее хотел видеть русский образованный слой.
С книгами, которые написаны выходцами из купцов или из поповичей, - то же самое. Все романы Писарева и Чернышевского мало того, что, на мой взгляд, невыносимо скучны, они исследуют какую-то исчезающую, незначительную прослойку людей. Сплошь народовольцы, «борцы с самодержавием», такие «передовые люди» как Рахметов Чернышевского и Крестовоздвиженский Писарева, образы кото рых у современного читателя вызывают разве что зевоту.
Только у Помяловского в «Мещанском счастье» появляются образы выходцев из мещанства. Персонажи этого про изведения работают, получают зарплату и каждый день строят свое «мещанское счастье» со щами и кашами.
У Островского и таких героев нет. Ни один герой его пьес не нажил свой капитал честным трудом. Его герой или хитрый интриган, или жулик, или хитрован, стремя щийся жениться на богатой невесте. Герои Островского частенько разоряются. Драматург никогда не показыва ет человека, который трудом и разумными делами нажил бы капитал. Если есть богатые невесты, то обязательно есть самодуры, расточающие капиталы в публичных домах и в кабаках. Однако надо ведь иметь в виду, что сначала эти капиталы надо было нажить. Об этом же у Островского - ни-че-го. И нет у него ни одного образован ного купца, мецената и ценителя наук. Сплошное «темное царство».
Имена Рябушинского и Третьякова - навек в благодарной памяти потомков. Но, к сожалению, они не стали прототипами литературных героев и о них нет произведений. Как нет их и о купце Самуиле Полякове. Разве только у Льва Толстого мелькает некий списанный с него Болгаринов. Так сказать, исключение - Лопатин из чеховского «Вишневого сада». Да и то сомнительно, положительный ли это персонаж. Смена идеологии всегда качает маятник литературной критики.
Русские купцы не знали английской поговорки «Мое слово - мой вексель». Но «честное купеческое» значило не меньше, чем расписка или письменный договор. Договаривались, били рука об руку и не нарушали условий. Это известно из истории, но не из классической литературы.
У Островского «честное купеческое» звучит только в одном месте, когда один купец дает другому денег, и тот отступается от Ларисы-Бесприданницы. И хороший купе ческий обычай, показатель чести и высокой нравственности приобретает какое-то мерзкое значение.
Туземец глaзами европейцев
Если образованный россиянин описывает людей из на рода, он тоже не замечает их положительных качеств. В «Записках охотника» Иван Тургенев не пытается творить широкие художественные обобщения. Почти не обобщая, не домысливая, он описывает то, что видел и слышал. Такая позиция наблюдателя оказывается исключительно выгодной. Своего рода литературная этнография.
Так же пишет и Гончаров о «слугах старого времени».
Пишет весело, порой иронично, откровенно с позиции человека своего круга. Та же этнография в литературе.
Но стоит русской классике попытаться создать образ «человека из народа» - и получается то ли инопланетный пришелец, то ли попросту карикатура. Информация к размышлению: никак не карикатурен, очень привлекателен Савельич в «Капитанской дочке». Да и Пугачев куда привлекательнее Швабрина.
Герои «Вечеров на хуторе близ Диканьки» в самом лучшем случае забавны.
Если Базаров – «представитель народа», то упаси нас Господь от таких представителей.
Купцы у Льва Толстого - очень несимпатичные люди, как и Лопахин у Чехова. А Платон Каратаев не только странен ... - он абсолютно нереален. Непротивление злу насилием - сама по себе сомнительная идея. Не непротивлением злу и не ангельской кротостью проникли россияне на Кавказ и прошли всю Сибирь до Камчатки и Чукотки. А уж солдат, исповедующий непротивление злу насилием во время громадной и страшной войны - это просто нереально.
Он не реальный представитель народа. Он тот, каким хотел видеть народ аристократ граф Лев Николаевич Толстой.
Превращение литературных мифов в политические.
Очень характерный и важный тип политического мифа, который конструируется из западной интерпретации русской литературы, - литературный миф.
Литературный миф очень легко превратить в политический. Для этого достаточно отождествить литературу с реальной жизнью. Условный мир литературного произведения тогда следует считать не картиной художника, а документальной фотографией. И тогда сама же русская интеллигенция подтверждает этот миф.
Отождествление происходит по произведениям, которые приобрели на Западе признание и вошли в мировой литературный фонд. Это произведения Достоевского, Толстого, Чехова, Лескова, Гоголя.
Эти авторы давно переведены на все основные европейские языки, их читает большая часть образованных людей. Ссылаться на них легко - все знают, что там написано. Это как в России ссылаться на Джека Лондона или на Голсуорси.
Только нам не приходит в голову говорить что-то типа: вот британцы так же душевно скупы, так же жестки и скучны, так же лишены воображения, как Сомс. А что?! Сам же Голсуорси написал!!
Нам не приходит в голову объявить американцев хищными негодяями, как Волк Ларссен и Смерть Ларссен. И сослаться на авторитет Джека Лондона: сами же американцы ведь пишут.
А вот европейцы уверенно интерпретируют наше поведение, исходя из нашей литературы. И подкрепляют этот уже политический миф мнениями российской интеллигенции - она же сама это все написала. Она сама же этот миф и породила!
Образы Обломова, Акакия Акакиевича, Раскольникова могли иметь единичные аналоги в реальной жизни России, но народ и страна не имеют к этим образам никакого отношения.
Но, если эти образы пропагандировать, как типичные и характерные, то возникнет некий образ народа: мятущихся интеллигентов, кающихся религиозных психопатов, рвущих рубахи на груди Раскольниковых и дохнущих от скуки Обломовых. Народ Маниловых и отцов Сергиев может вызывать интерес и неподдельные дружеские чувства. Но и принимать всерьез его трудно. Может даже возникнуть соблазн спасти такой народ ... спасти от самого себя.
Оформление политического мифа.
Политический миф о России оформляется в момент высшего взлета русской государственности, на фоне побед русского оружия. Миф начал создаваться во время и сразу после Семилетней войны. К эпохе Наполеоновских войн о России появилось много «интересной» информации.
В ходе этих войн и победы над Наполеоном Россия превратилась в одну из ведущих держав Европы. Много спорили о том, кто сыграл самую важную роль в разгроме Наполеона. Большинство событий указывало на Россию.
В 1799 году Суворов бил французскую армию в Северной Италии и переходил Альпы. В 1812 году армия Наполеона не смогла разгромить русскую армию. И даже совершив стратегическую ошибку, взяв Москву, вынуждена была вскоре отступать, спасаясь бегством. «Спаслись», как я писал ранее, от силы 30 из 600 тысяч! В 1813 году русская армия выиграла сражение под Лейпцигом, весной 1814-го маршировала по территории самой Франции. А немецкие княжества и прочие «союзники» Бонапарта судорожно разрывали союзы с Наполеоном и заключали союзные договоры с Российской империей.
Россия диктовала свои условия на Венском конгрессе 1815 года. Россия с позиции силы договаривалась с Австрией и Пруссией о политике в отношении Турции. Перед Европой реально «засветил» раздел Турции, в котором Россия приняла самое решающее участие. Мелкие германские княжества смотрели на Россию с возрастающим интересом: не ограничит ли добродушный восточный великан аппетиты Пруссии?
В немецких газетах появлялись статьи, в которых сравнивалось положение подданных Пруссии и Российской империи. Получалось, что под покровительство Российской империи идти выгоднее. А это означало - немного решительности и напора и русский флаг на Босфоре, а также общая граница России и Франции западнее Рейна обеспечены.
В княжествах Средней Азии появлялись агенты Российской империи - изучали дороги и переправы, численность и вооружение местных войск. Англия не без основания чувствовала, что Российская империя подбирается к жемчужине ее колониальной империи - Индии.
Еще в середине XVIII столетия Россию изучали громадные академические экспедиции, в которые вместе с русскими, в совершенно неизученные Поволжье, на Урал и в Сибирь, шли немцы. О России рассказывали сказочные истории - вплоть до того, что сибирские реки выходят из берегов из-за громадных стад бегемотов. Из России везли колоссальные метеориты, шкуры удивительных зверей и одежды неведомых народов. Россия представала перед Европой богатой, невероятно интересной, наивной и вместе с тем какой-то невероятной и сказочной. И конечно же была она не страшной.
Затем из периферии цивилизованного мира, никому не опасной и любопытной, Россия за считаные годы сделалась реальным конкурентом. Более того, страной, которая готова доминировать в Европе.
С 1799 по 1815 год Европа настораживалась по отношению к России все больше. Россия меняла расклад сил! Чем более высокое положение занимает человек, учреждение или государство, тем больше оснований у них бояться за свое положение.
Токвиль писал в 1835 году: «В настоящее время существуют на Земле два великих народа, которые, начав с разных точек, приближаются, по-видимому, к одной цели: это русские, и англо-американцы. Оба они выросли незаметно; и когда взоры людей были обращены в другую сторону, они вдруг заняли место в первом ряду между нациями, так что мир почти в одно время узнал об их появлении и их величии.
Все другие народы, по-видимому, почти достигли пределов, предназначенных им природой; их задача только сохранять приобретенное. Но эти два народа находятся еще в периоде роста. Все остальные остановились или подвигаются только с большими усилиями; лишь они одни идут легко и скоро по пути, которому глаз еще не может видеть конца»!
Гегель не особенно любил славян и считал, что все это народы «неисторические». Он приветствовал захват Пруссией польских и чешских земель. Тем более показательны слова Гегеля: «Остальные современные государства, как может показаться, уже более или менее достигли цели своего развития; быть может, у многих кульминационная точка уже поставлена позади и положение их стало статическим. Россия же уже теперь, может быть, сильнейшая держава среди всех прочих, в лоне своем скрывает небывалые возможности развития своей интенсивной природы».
Как же не испытывать страха перед тем, кто имеет небывалые силы и возможности тебя обогнать?
Страх требует рационализации: рационального объяс нения неясной угрозы, перевода страхов из бессознательного па уровень осознанного.
Страх вызывает отвращение к источнику страха. Если лев грозен и страшен, просто необходимо объяснить, как жестоко он терзает свои жертвы, как ужасно воняет из его пасти, как гниют остатки мяса под его когтями.
Остановка за тем, кто сумеет создать политический миф из уже наличествующих бытовых и литературных мифов. Первой в плеяде «новых творцов» такого мифа стала баронесса Жермена де Сталь с книгой «Записки о России».
Анна Луиза Жермена, в замужестве Сталь-Хольштейн (1766-1817 гг.) принадлежала к верхушке европейской титулованной знати. Дочь барона Неккера - министра Людови ка XVI. Талантливая писательница, она выпустила в свет несколько имевших успех романов, ее пьесы шли на сценах европейских театров.
Среди прочих книг Жер мены де Сталь - «О Германии» (1810 г.), и «Записки о России» (1812 г.). Германия вызывает у Жермены самые положитель ные чувства: по ее мнению, немцы - непрактичны, жизнерадостны, романтичны. Поэтому у них плохие дороги, их товары скверного качества, но зато жить в Германии легко и приятно.
А вот Россия ... Русские по своему характеру деспотичны и жестоки, большая часть русских находится в рабстве. Дочь эпохи Просвещения, Жермена, придавала огромное значение переписке Екатерины II с Вольтером и Дидро. Вольтер советовал Екатерине освободить крепостных, она не слушалась. Что можно еще сказать о народе, который не следует совету самого Вольтера?!
Русские любят воевать, для них страшно важно завоевывать все соседние народы Жермена де Сталь поминает и «Завещание Петра Великого». Потому их собственная земля лежит в запустении. В общем, у немцев дороги плохие от романтизма, а у русских - от свинства. И Екатери на Вторая не раскрепощает крестьян, потому что она по духу русская, не немка.
На этом примере хорошо видно, что политические мифы о России основаны на трансформации литературных и бытовых мифов. Ядро политического мифа составляет представление о России как внутреннего деспота и внешнего врага.
Книга вышла очень своевременно: во время войн Франции с Россией, накануне нашествия «двунадесяти языков ».
Потом на короткий срок общественность в Европе при ихла ... Как-никак Россия была дорогим для союзников победителем, ее армия стояла в Париже.
Новое дыхание мифу придал французский публицист Астольф де Кюстин. Астольф де Кюстин (Astolphe de Cus tine) родился 18 марта 1790 года в Нидервиллере в Лота рингии (Франция). Предки маркиза известны с XIV века. Его дед Адам Филипп де Кюстин (1740-1793 г.г.) был заметным военным и политическим деятелем королевской Франции. Участник Семилетней войны и Войны за независимость США, он сделался депутатом Генеральных штатов и Учредительного собрания. Как военный, на службе революции, командующий Рейнской армией, он нанес противникам Франции ряд поражений на территории Германии. Но в 1793 году, с приходом к власти якобинцев, проявил, по заключению трибунала, «преступное бездействие». Адам Филипп де Кюстин фактически сдал противнику уже взятые было Франкфурт и Майнц. Было ли это прямой изменой, спорят до сих пор, но якобинцы казнили на гильотине и деда, и отца трехлетнего Астольфа.
Воспитала мальчика мать. С точки зрения самого Астольфа, мать проявила исключительную стойкость характера и способность к самопожертвованию. Воспитывая сына, она вложила в него идею своего рода аристократического европейского космополитизма. Де Кюстин рано проявил интерес к путешествиям по Европе.
В 1811-1822 годах он объездил Швейцарию, Англию, Шотландию и Калабрию, позднее посетил Испанию. Маркиз писал очень много: практически о каждой поездке появлялись путевые очерки. В них де Кюстин пропагандиро вал и свои политические убеждения. К середине 1820-х го дов он уже был известным и уважаемым публицистом, чьи книги переводились на разные языки.
В 1839 году по личному приглашению императора Николая I этот убежденный монархист и мастер дорожного очерка посетил Россию. Николай I откровенно рассчитывал, что Кюстин напишет хорошую книгу о России. Еще одна книга о России как об одном из европейских государств - это был бы хороший «пиар».
Впечатления маркиза о николаевской России легли в основу книги «Россия в 1839 году». Книга в 4-х томах вышла в 1843 году во Франции. Ее сразу же начали переиздавать в разных странах Европы. Однако, оказалось, что это был «пиар» наоборот: Россия маркизу де Кюстину категорически не понравилась. И мало того, что не понравилась ...
Фактически маркиз завершил то, что начала мадам де Сталь - формирование черного политического мифа о России. Дороги плохие, а местные варвары их не ремонтируют. Лошади скверные, езда медленная. Правда, в одном месте лошади оказываются слишком раскормленными, в другом - слишком тощими ... Но в любом случае какие-то они не такие, как нужно.
Женщины в России некрасивые, офицеры мундиры носить не умеют, мужики дикие, деревни нищие, леса густые и слишком заросшие, зимой слишком холодно, а летом слишком жарко. Печи русские топят скверно, еда невкусная, пьют то ли слишком много, то ли просто пить не умеют, и все время напиваются допьяна. Деревни и провинциальные города некрасивы. Дома стоят без системы, а улицы разной ширины и кривые. Петербург же тоже некрасив, но потому, что в нем дома стоят слишком уж по ОДНОЙ линии, проспекты широкие и пересекаются под прямыми углами; а потому Петербург похож на огромную театральную сцену. В общем, гадкая страна и скверный, порочный на род.
Но главное в России, в этой стране варваров то, что все не свободны. Про мужиков говорить нечего - они в рабстве, и ни какого участия в жизни страны не принимают. Но и дворяне, и чиновники варвары и рабы по своей сути. Они пытаются подражать французам и эти попытки вызывают у маркиза самую едкую насмешку. По своей сути они - нервные, суетливые, страшно зависимые люди, панически боящиеся начальства.
Даже сам Николай I - это человек, все время «играющий» самого себя, не способный ни на миг забыть о себе как императоре, комедиант на сцене, одним словом.
Но суть и императора, и всех русских - это рабство. «Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора». В этой тюрьме царит всеобщий страх, тирания бюрократии, про извол сильных над слабыми.
А вторая сторона «истинной сути» России и русских стремление господствовать в мире, а потому вести захватнические войны. Особенная опасность нависла над бедной Европой, потому что Россия пыжится изо всех сил изобразить себя европейской державой.
А зачем ей это?
Чтобы командовать над остальными странами Европы, разумеется. Русские притворяются европейцами, Николай I играет роль «европеизированного государя» для того, чтобы утвердить право командовать и господствовать в Европе, заводить в ней свои жуткие порядки.
Универсальный миф
Ставшая весьма популярной книга Кюстина смогла объединить разрозненные черные мифы о России и подчинить их одному главному политическому мифу. Разно го рода бытовые мифы слагались во все времена. Скажем, немецкий профессор Шиман писал, что Николай I не читал ничего, кроме Поля де Кока - специальные курьеры привозили ему из Парижа свежие оттиски.
Это нелепый и грубый миф: Николай Павлович был одним из образованнейших людей своего времени. Свободно читал на трех европейских языках. Покровительствовал Пушкину и Гоголю, и ему Александр Сергеевич читал своего «Евгения Онегина», а Николай Васильевич «Мертвые души». Николай I первым отметил талант Льва Толстого, а на «Героя нашего времени» написал отзыв, достойный похвалы и признания его как профессиональ ного литературоведа.
У Николая I хватило и литературного вкуса, и чувства юмора, чтобы хохотать при постановке «Ревизора», а по том произнести: «Досталось всем, а больше всего МНЕ».
С трудом могу представить возможной столь самоироничную оценку у большинства последующих руководителей нашего государства.
Но даже предположим, что в сказки о полуграмотном Николае поверили бы. То есть для дискредитации его лично - сойдет. Но пятно на весь правящий слой России, на всю Россию будет броше но, а это уже иного порядка дискредитация.
Но насколько круче политический миф, сформированный де Сталь и маркизом де Кюстином!
Теперь любые другие, «частные» мифы - О неграмот ном Николае, и о плохих дорогах, и о некрасивых россиянках - можно будет привязывать к этому главному мифу.
Вот она - Россия! Страна агрессивных рабов! «Еvil Empire!» Трепещи Европа! Это идет железной поступью в железной маске русский Дарт Вейдер, обезображенный урод, желающий покорить мир!
Такой миф - вне времени. Николая I нет на свете почти два столетия. Изменился и политический строй, и границы, и место России в мире. А миф жив и, если это будет кому-то нужно, то частный миф про полуграмот ного Николая станет небольшим фрагментом ...
Серебряный рубль
А ведь о Николае I тогда рассказывали и другое. Сохранился документ о том, когда Николай лично пошел за гробом покойного унтер-офицера. Некому было проводить в последний путь нищего одинокого старика, и император, сняв фуражку, лично пошел за гробом.
Или другая история. Как-то в пургу император ехал в двуколке и догнал бредущую по дороге женщину с мальчиком. Император велел остановиться и спросил, куда подвезти их. По дороге дама рассказала, что муж у нее погиб на войне, с пенсией все тянут, а сына она сама не знает, куда бы пристроить.
- Ладно, - сказал император, - я вам постараюсь помочь.
Он дал мальчику серебряный рубль. Пусть он придет завтра к Зимнему дворцу, покажет дежурному офицеру этот рубль, и тот все организует. Лишь придя на следующий день с сыном в Зимний, женщина узнала, что ее подвез не офицер, а сам Государь. Император ускорил получение пенсии для вдовы, парня за казенный счет определил в военное училище.
Мальчик вырос, дослужился до генерала, храбро проявил себя во время Русско-турецкой войны на Шипке. Памятный серебряный рубль он носил на шее, рядом с нательным крестом.
Если бы такая легенда ходила о любом из английских королей, тут же это было бы описано в романах, снято несколько фильмов, появились бы тематические бары, а мо жет быть, и рестораны «Серебряный рубль» и «Счастливая вдова».
Сколько хорошего о своей истории могли бы еще мы рассказать! Если хотели бы ...
Вообще, Николай I любил прогуляться неузнанным по Петербургу обычно в сопровождении еще одного офицера. Он был последним из российских императоров, которые могли себе позволить ходить по улицам без охраны. Но даже если его узнавали, могла ли кому в народе прийти в голову мысль покуситься на жизнь Государя, Помазанника Божьего?!
Рассказывали, что Николай мог запросто зайти в кабак, увидеть не в меру разбушевавшихся пьяных матросов, вытащить их «за шкирку» на улицу и, сделав свое «венценосное» нравоучение, сдать их проходящему военному патрулю. (Николай был высок, хорошо сложен, и очень гордился своей «спортивной формой») ..
Естественно, книга де Кюстина вызвала гнев Николая I.
Появился целый ряд официальных опровержений, но эти опровержения были наивными и неуклюжими: в них подробно и скучно рассказывалось, что «на самом деле» дороги в России хорошие, лошади кормлены в меру, мун диры на офицерах сидят хорошо и завоевывать Россия никого не собирается.
Оправдываться - дело не простое, обстановка скандала всегда вызывает ощущение, что «или ты украл, или у тебя украли».
Просто говорить: «Нет, я этого не делал ... » - бессмысленно.
Хорошим приемом в таких случаях является либо дискредитация автора пасквиля, либо ответный удар - шельмование того, кто заказал «черный пиар». Но русские официальные круги никогда не предпринимали ответного «нападения» ни на самого маркиза, ни на Францию.
Никто не догадался опубликовать очерки о том, как маркиз заблудился в трех березках под самым Петербургом, как принял за медведя болонку придворной дамы и с визгом забрался на портьеру, или как он ухаживал за гвардейским офицером и что из этого получилось!
Да хоть бы акцентировать внимание общественности на том, как Кюстин любовался в своих записках телами полуобнаженных русских мужиков (все-таки в России ему что-то понравилось!), - и отношение этой самой об щественности, настроенной по преимуществу гомофобски, было бы уже другим.
Не было книг типа «Записки князя Волконского» или «Воспоминания графа Орлова» о путешествии во Францию.
Не увидели эти книги свет. Не было таких «записок». Хотя в них французская действительность могла бы вы смеиваться так же беспощадно, а Франции вполне можно было приписать глобальные планы покорения мира.
Оснований было немало.
В конце концов, и ранее капиталистический строй угнетал людей ненамного меньше, а порой и больше крепостного. Стоит взять хотя бы реалии книжек Мало «Без семьи», или Гринвуда «Маленький оборвыш», хорошо из вестные в России. Или про изведения Диккенса, в которых нищета Лондона того времени описана беспощадно.
Короче, книга де Кюстина практически не получила достойного опровержения, и ее вспоминали всякий раз, когда складывалась подходящая политическая обстановка: в 1848 году, когда русский экспедиционный корпус помогал Австрийской империи, и в годы Крымской войны 1853-1855 годов, и во время Русско-турецкой войны 1877-1879 годов, и в годы Балканской войны 1912 года!
В самой России книга «Россия в 1839 году» была фактически запрещена. Первое русское издание, причем со кращенное, увидело свет только в 1930 году. Полностью книгу издали только в 2000 году.
Но еще при жизни автора (маркиз де Кюстин скончал ся в 1857 г.) ее ввозили во французских и немецких изданиях и читали, читали, читали ... Мнения были разноречивыми. У большинства россиян книга восторга не вызвала. Но «подкинутое сословие» конечно же, выдвинуло и тех, кого книга де Кюстина положительно очаровала.
А. И. Герцен сообщал, что «сочинение Кюстина пребывало во всех руках» И называл эти записки «самой занимательной и умной книгой, написанной о России иностранцем ».
Читали де Кюстина и петрашевцы, и народовольцы, и марксисты - все участники пресловутого «освободительного движения ».
В. И. Ленин, с присущим ему талантом революционной полемики, перефразировал Кюстина и оформил этот миф в лаконично-категоричное:
«Россия - тюрьма народов».
В 1700 году Россию еще не боятся.
Даже победа над Швецией, и Ништадский мир 1721 года не вызвали сильного страха. Скорее удивление.
Но вот наступают годы Семилетней войны 1756 -1763 годов.
Россия участвует в ней так, как не участвовала еще никогда. Российские вооруженные силы наголову громят одну из сильнейших армий Европы - армию Пруссии.
Ни англичане, ни французы разбить Фридриха Великого не смогли. А русские смогли! В сражениях под Куненс дорфом и Гросс-Егерсдорфом русские солдаты показали себя лучше прусских - лучше обученными, подготовленными, снаряженными. Они смелее шли в бой, больше доверяли своим командирам, лучше атаковали и твердо держали оборону.
Русские офицеры по своей квалификации ничуть не уступали прусским и притом вели себя более слаженно, бы ли отважнее и самостоятельнее.
Военная техника? И по качеству ружей, и по количеству и калибру артиллерийских стволов Российская империя нимало не уступает Пруссии, а часто ее превосходит. Грозно рявкает «единорог» - боевая гаубица, придуманная Шуваловым, посылая ядро на добрые 600 саженей, то есть без малого на километр!
11 января 1758 года русские войска вошли в Кенигсберг.
Пруссаки тут же присягнули на верность императрице Елизавете: «кайзерин Елизавет», как они ее называли. До окончания Семилетней войны, вернее, до выхода из нее Российской империи в 1762 году, Восточная Пруссия четыре года входила в состав России, причем не как захваченная в бою часть территории неприятеля, а как одна из ее частей. Никакой, как может догадаться уважаемый читатель, партизанщины, никакой «дубины народной немецкой войны». Пруссаки исправно платили налоги, вели себя совершенно лояльно к Российской империи. Они и не собирались выходить из ее состава после окончания войны.
В конце сентября 1761 года русские войска взяли Берлин. Оккупация длилась всего две недели, но это ведь была оккупация не чего-нибудь, но столицы вражеского государства. Представьте, что пруссаки захватили Москву, и жители города легко присягнули Фридриху. А теперь взят «на штык» еще и Петербург ... Пусть даже на две недели. Делегации доброжелательных петербуржцев с хлебом-солью и ключами от города встречают Фридриха II Пулковских высот ...
Русские побеждали так, что о случайности не могло быть и речи. Некоторые историки всерьез считают, что именно в Семилетнюю войну Россия сделалась активным участником европейской политики.
Россия выигрывала за счет еще одного качества, не менее важного, чем качество вооружений или таланты полководцев: за счет патриотизма своих жителей.
Прусская армия укомплектовывалась любым сбродом, лишь бы завербовать подходящих парней, подпоив их в кабаке или пообещав спасение от суда. Ходила поговорка, что прусский солдат больше боится палки капрала, чем пуль неприятеля. Прусский воинский устав прямо запрещал водить колонны солдат через леса или даже по опушке леса, чтобы не провоцировать дезертирства.
Русский солдат - и офицер (!) - был в первую очередь патриотом, слугой Отечеству и Государю. Пусть призван был по рекрутскому набору, - что поделать, такова воля Божья и решение деревенского «мира», кого послать на сей раз в солдаты. Но уж став воином, он все же шел в бой не за миску каши, а за Веру, Царя и Отечество. На фоне прусской армии это выглядело особенно привлекательно. Но ведь и британский флот в этот период времени формировался почти как прусская армия, а во Франции патриотами, преданными своей королевской династии, были в основном офицеры-дворяне.
Особенности русской армии заставляли задуматься не одних пруссаков ...
Да и рядовые немецкие обыватели не горели особой преданностью своей державе. Они встречали русскую армию насторожено, но вовсе не как врагов.
В Пруссии было много сторонников принятия подданства России. Фридрих с его муштрой, культом армии и вечными войнами всем изрядно надоел, а тут появилась возможность сделаться частью большой и стабильной империи.
Русские притом проявляли практически поголовный, массовый патриотизм. Это отлично видела Европа, и страх проникал во многие сердца.
Ни Украинская война 1648-1667 годов, ни Северная война 1700-1721 годов не заставили бояться грозно нависшей над Европой Российской державы.
Теперь же рождается обоснованный страх перед огромной державой, которая все более властно вмешивается в «европейскую политику».
Семилетняя война - время невиданной активизации всех негативных стереотипов, извлечение на свет Божий всех скверных суждений, всех отрицательных мнений о России и русских.
Середина-конец XVIII века - время формирования основных политических мифов о России, трансформация литературных и бытовых мифов в политические. Тех самых, которые до сих пор невероятно мешают нам жить.
И д'Эон «находит» «Завещание Петра Великого» именно в это время. И рассказы о зверстве и грубости русских становятся важной частью европейской политической культуры. В прусских газетах постоянно писалось, что Елизавета взяла власть в результате дворцового пере ворота, что она внебрачная, незаконная дочь Петра. Что в русской армии постоянно избивают офицеров, и потому якобы многие немецкие офицеры из нее убежали. Что русские нечистоплотны (!) и грубы, постоянно напиваются и устраивают драки между собой.
Когда русская армия З. Г. Чернышова в 1760 году входит В Берлин, генерал Тотлебен (что характерно - этнический немец) решил публично выпороть берлинских журналистов «за дерзкие выходки противу нашей императрицы в их зловредных изданиях».
Всего лишь выпороть, хотя по законам военного времени мог бы и повесить. Пресса и того испугалась. Самое забавное, что «свободная немецкая пресса» тут же предложила русскому военному командованию в счет «искупления грехов» бесплатно организовать «массированную PR кампанию» по прославлению Елизаветы и дискредитации «кровавого режима Фридриха некогда Великого». Наш генерал немного сам ошалел от такой беспринципности.
В общем, слегка постращав «зарвавшихся щелкоперов и бумагомарак», Тотлебен вообще отменил экзекуцию. Елизавета еще на Тотлебена и накричала, укоряя, что из-за него и на нее, Елизавету, «будут смотреть как на монстру».
Елизавета Петровна была совершенно права. В Европе уже поднялся шум - причем не в союзных с Пруссией го сударствах, а в союзных с Россией Австрии и Франции. Потому что, по мнению дорогих союзников, Россия должна восприниматься Европой как страна грубая и жестокая.
В Вене и в Париже очень обрадовались назревающему скандалу. Там ждали, когда же Россия проявит себя с худшей стороны, - и вот оно!
А в самой России черный миф о нашей стране получил неожиданное подкрепление: весь XVIII век - это эпоха формирования того странного слоя внутри самой России, который эти мифы радостно воспринимал, а нередко и сам их выдумывал.
Эх, думается, может, иногда и стоило вовремя выпо роть пару-тройку горячих голов и безответственных болтунов. И лучше пусть это было сделано руками этнического немца.
Подкинутое сословие
Раскол нации
Одним из своих подданных Петр ПРИКАЗАЛ стать европейцами. Другим он ВЕЛЕЛ остаться туземцами. Ника кой добровольности. Ни малейшего права выбора.
Европейцам было велено сесть на шею туземцам и ни когда с нее не слезать. Туземцы обречены были оставаться туземцами без малейшего шанса как-то изменить свое положение. Их дело - работать и обеспечивать русских европейцев.
Начался фактический раскол нации на два субэтноса, и два народа. И один из них находился в полном подчинении, в истинном рабстве у другого.
Русских европейцев даже к 1917 году было очень немного. Дворян при Петре - всего порядка 100 тысяч человек. К началу XIX века их уже тысяч 300-320. К началу же ХХ столетия - порядка 1 миллиона 300 тысяч. Если в 1700 году на 1 дворянина приходилось примерно 140 ху дородных русских людей, то к 1800 году уже только 100-110 человек, а в 1900 - 97-98 человек.
Интеллигентов, то есть неродовитых русских европейцев - побольше. Это верхушка купечества, предприниматели, весь образованный слой, начиная с окончивших гим назии. Всякий служилый и всякий образованный тради ционно, со времен Петра - «европеец» по определению. «Европейцев» к 1917 году уже порядка 3 миллионов. Фак тически именно они и только они имеют монополию на всякую вообще интеллектуальную деятельность.
Мы до сих пор изучаем историю всех 100 % россиян по высказываниям и мнениям этих 1-2-3 % населения. И каким мнениям! Сама наука как форма общественного сознания родилась в среде русских европейцев. И родилась в России в ту эпоху, когда многие «русские европейцы» переста ли не только писать и говорить, но и думать по-русски.
Перевернутое сознание
Психология Московии определялась своим позитивным мифом: о Москве - Третьем Риме, Москве - Новом Иерусалиме, о величии своей национальной идеологии и превосходстве над иноземцами. Достаточно сказать, что на иконах и на фресковых росписях в церквах бесов изображали бритыми и в немецких кафтанах. У бесов изо рта и носа шел дым.
Когда Петр шел по Москве в немецком мундире с трубкой во рту, он не мог придумать более выразительного образа, который бы напрямую указывал, что он - воплощение Антихриста.
Когда солдаты Преображенского полка тащат в тюрьму старообрядца, что видят люди? Что существа в немецких мундирах, изрыгая дым из пастей, ругаясь матом, волокут на муки, в своего рода «земной филиал» ада русского человека ... И за что волокут-то? За веру ...
Русский европеец мог быть вполне искренним патриотом, верным слугой Царя и Отечества. Он испытывал к своей стране естественные сыновние чувства и от души стремился исполнить свой долг, отсто ять интересы Государства Российского. Но страна и народ делились для него на две части: на русскую Европу, к которой он принадлежал и с которой был связан тысячами нитей, и на русскую Азию, которая окружала со всех сторон его Россию - этакий «гламур» XIX века, и оставалась чужой.
Русский европеец хорошо видел туземную Россию и знал туземцев (простолюдинов) как помещик - крестьян, офицер - солдат, предприниматель - рабочих, чиновник, врач, учитель - тех, для кого он работал. Хуже всех знал туземцев научный работник или преподаватель Университета - он мог месяцами и годами не видеть туземцев, кроме прислуги.
Европеец понимал туземца без переводчика. Но что проку, если сам строй их понятий, вкладываемый в смысл слова, различен?
Европеец никогда не признает ровней себе туземца. Лю бой европеец, не только князь или магнат из Петербурга, но земский учитель, фельдшер, телеграфист, чувствует себя колонизатором в захваченной стране русских туземцев. Британцем в Индии или французом в Западной Африке.
И в XVIII, и в начале ХХ века русского европейца сразу видно: он внешне отличается от туземца. Русские европейцы по-другому одеваются, живут в иначе организованных домах, иначе едят иначе приготовленную пищу.
Я не рассказывают ничего нового.
Ничего такого, что не знали бы предки. Особые русские рестораны и трактиры с национальной кухней описывает В.А. Гиляровский. Они отличались от обычных ресторанов с европейской кухней!
Описывая страдания своего героя, Чехов пишет: «С тех пор, как я стал превосходительством и побывал в деканах факультета, семья наша нашла почему-то нужным совер шенно изменить наше меню и обеденные порядки. Вместо тех простых блюд, к которым я привык, когда был студентом и лекарем, теперь меня кормят супом-пюре, в котором какие-то белые сосульки, и почками в мадере. Генеральский чин и известность отняли у меня навсегда и щи, и вкусные пироги, и гуся с яблоками, и леща с кашей».
Профессор Преображенский из булгаковского «Собачьего сердца» - попович, а отнюдь нестолбовой дворянин. Это очень симпатичный персонаж. Но при всей своей остроумной антибольшевистской риторике и он рассуждает о людях, которые на триста лет отстали от Европы и не научились уверенно застегивать штаны.
Лев Гумилев рассказывал, что в начале ХХ века, перед Первой мировой войной, очень увлекался «дикарями» Америки и Африки, часто читал о них книжки. И одна из подруг его мамы, Анны Ахматовой, как-то недовольно заявила мальчику: «Да что ты все с этими дикими носишься, Левушка?! Они же такие же, как наши мужики, только черные».
Очень хорошо заметно, что сначала дворянство, потом и интеллигенция чувствуют себя европейцами, и притом вовсе не немцами и французами. Они русские ... и в то же время они эмигранты, живущие в туземной стране. Они со всех сторон окружены дикими туземцами.
В XVIII веке говорили «дворянство и народ». В XIX и ХХ веках - «интеллигенция и народ». Интеллигенция оказывалась как бы не входящей в народ, или каким-то особым тоже русским, но другим русским народом.
Выразительна щемящая цитата из Бунина: «Русь слиняла в два дня ... Поразительно, но она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей ... Остался подлый нapoд ... ». Трудно понять соотношение этого «подлого народа» и Руси ... Если Русь «рассыпалась в два дня», если «подлый народ» сам не Русь, то кто он?
Чуть дальше Иван Бунин объясняет: «Есть два типа в народе. В одном преобладает Русь, в другом - Чудь, Меря». Как всегда в таких случаях, возникает вопрос о способе, как их различить, Русь и Мерю? Измерять черепной указатель, как в Третьем Рейхе? Делать анализ крови? Анализ мочи?
А Бунин различает ...
«Голоса утробные, первобытные. Лица у женщин чувашские, мордовские, у мужчин, как на подбор, преступ ные, иные прямо сахалинские. Римляне ставили на лица своих каторжников клейма: "Cave furem". На эти лица ни чегo не надо ставить - и так все видно».
А люди из «подлого народа» ... Вот они: «какие-то мерз кие даже по цвету лица, желтые и мышиные волосы». «Все они (лица людей. - авт.) почти сплошь резко отталкиваю щие, пугающие злой тупостью. Каким-то угрюмо-холуй ским вызовом всему и всем». Даже «Глаза мутные, наглые».
Дело вовсе не в том, что Бунин - скверный человек и не любит русский народ. Бунин по-своему предельно жестко отразил следствие этого трехсотлетнего разделения народа на правящих дворян, вечно всем недовольных интеллигентов ... и всех остальных.
Бунин, скорее, зеркало трехвекового раскола нации.
Который, думаю, и начался тогда, когда «лучшим людям города» было приказано брить лицо и курить трубку.
Психология исторических подкидышей.
Европеец может вполне честно хотеть цивилизовать туземца и верить, что когда-нибудь он или его дети и внуки станут тоже европейцами. Но и тогда туземец в нынешнем своем качестве - это только заготовка полноценного человека. Личинка. А бабочкой станет, только когда превратиться в ровню, в европейца.
Европейцы любили Россию. Свою Россию.
Россию красивых имений и больших, светлых квартир на Невском проспекте, Россию аллей, на которых под липами играет военный оркестр. Россию беседок в парках и библиотек, красивых «платьев в талию» И блестящих эполетами мундиров. Книги в толстых кожаных переплетах с золотым обрезом уютно мерцали за стеклами ореховых частных библиотек, в этих книгах французские вставки в русский текст давались без перевода - как в сочинениях Льва Толстого.
Это потом, при советской власти, делались сноски с переводом. А граф Лев Николаевич писал для людей своего круга; о которых заранее известно - они знают французский язык как родной. Или русский как родной - какая разница?
Били настенные часы, скрипели мореные дубовые половицы, почтительно снимал шапку дворник, прислуга вносила тарелки и в обед разливала в них суп-пюре.
В креслах библиотек и кабинетов замечательно читались книги про то, как надо цивилизовывать «сиволапое мужичье» и «павианов бесхвостых».
А в присутственных местах благородия и высокоблаго родия с зачесанными надвое, спрыснутыми одеколоном патриотическими бородами, во вновь вошедшими в моду при Александре II очках, в щеголеватых мундирах вели умные разговоры о том, как же ее, туземную Русь, цивилизовывать?
Хорошо! Как же не любить таких замечательных людей? Чехов и Булгаков тоже происходят не из потомственных дворян. Но ведь и у них образы «русских туземцев» ничем не лучше блаженного Платона Каратаева или вечно пьяного денщика Николая Ростова - Лаврушки.
Потому что другую Русь, туземную, европейцы или вообще не любили, или любили так же, как Киплинг - Индию. Разве не любил?! Любил. Вполне искренне, но не как родину, нет. Родиной для Киплинга были не берега Ганга, не заросли джунглей, а Суссекс и Лондон.
Русская Англия и Русская Индия не разделены океаном, русские европейцы ее тем более любят. М. Ю. Лермонтов сознавался, что
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно.
и в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков
Но так же и Киплинг любил смотреть на туземные жилища и на веселящихся туземцев.
Слой русских «европейцев» остро нуждался в истори ческих мифах. Именно в черных мифах о России! Такие мифы выполняли сразу три важнейших психологических функции.
1) Принимая такой миф, русский европеец объединял ся с остальной Европой. Он до конца осознавал себя пришельцем с другого континента, которого занесло в Тузем ную Россию, и приходится тут жить и работать. «А вооб ще, я ваш, французы и англичане».
Придет время и окажется: миф подставляет и их, интеллигентов. Их тоже имеют в виду милейшие цивилизованнейшие европейцы, поддерживающие и формирующие черные мифы. Но иллюзий, в которых жили интеллигенты, хватило лет на двести.
2) Черный миф о России оправдывал привилегированное положение дворянства и интеллигенции. И если уж говорить до конца честно, оправдывал и свое высокомерие по отношению к туземцам.
Миф не воспринимался на свой счет. Это туземная Россия - грязная, дикая и подлая. Это она - жестокая и грубая. А мы-то хорошие! Мы боремся, не покладая рук, с этой Россией, цивилизуем ее, что есть сил.
В общем, чем хуже Россия, тем больше право на привилегии.
3) Миф оправдывал свое неумение работать.
В России плохие дороги? А их и не может быть, хороших. Надо было начинать еще в прошлом году, а мы начали строить только сегодня? А что поделать: Россия-матушка - такие вот мы разгильдяи, и ничего с нами не поделаешь. Половину денег разворовали? А так всегда было, в России испокон веку воруют. Подумаешь, и я чего-то спер! Такая вот народная традиция.
Русских европейцев Иван Солоневич жестко характеризовал как «подкинутое сословие». У него получалось, что они вроде кукушат, подброшенных в гнездо певчей птички. Это сословие оказывалось в двойственном, очень неопределенном положении. Они не были европейцами, конечно, и в Европе их совершенно не ждали. А от родной почвы они тоже оторвались, и судили о России с позиций иноземцев.
Как правило, судили с недоброй иронией, осуждением.
А, если даже и без неприязни, с искренним интересом и сочувствием - все равно с иноземных позиций.
Самые лучшие русские историки, включая Карамзина, видели в истории России сплошную цепь заимствований из Византии, от варягов, из Польши, от шведов, от немцев, голландцев и французов ... И после этих заимствований XVIII века Россия окончательно перестает быть варварской.
«Наши классические историки жили на духовный чужой счет и никак не могли себе представить, что кто-то в России мог жить на свой собственный. Занимаясь систематически кражами чужих идей, они не могли допустить существования русской собственной идеи».
Мало того, что «подкинутые» охотно подхватывали и распространяли мифы, идущие из-за рубежа, они и сами напридумывали много «интересного».
ЛИТЕРАТУРНЫЕ МИФЫ
Чаще всего русская интеллигенция объявляла Византию («плохой », а Западную Европу - хорошей. Но ее собственная историческая психология - плоть от плоти проклинаемая ею византийская цивилизация. В частности, интеллигенция обожествляла книгу и всякое написанное и особенно печатное слово.
В России традиционно было иначе: «Поэтом можешь ты не быть / Но гражданином быть обязан», «Поэт в России больше, чем поэт».
Русские писатели исходили из того, что должны учить жить остальное население России.
Они сознательно создавали образы, которые казались им или типичными, воплощавшими какие-то важные сущностные черты страны и народа, или желательными - теми, которых пока нет, но которые «должны быть», которые «прогрессивны» и которые «обязательно будут».
Беспочвенные интеллигенты обладали тревожным, нервным сознанием. Они отражали свое видение мира, свои чувствования. Но поневоле навязывали их всему народу. Они «отражали действительность» не только за себя, но и за те 98 % населения, которые не писали, да и не читали книг.
Мы, повторюсь, часто учим историю 2- 3-х % населения так, словно это история всего народа.
Но точно так же мы изучаем Обломова, Безухова или Раскольникова, словно они - типичные представители народа. В школьных учебниках так и пишут - «типичные представители» ...
Типичные-то типичные, но для какой части населения? За типичностью Форсайтов в «Саге о Форсайтах» Д. Голсуорси действительно стоит нечто характерное для очень большой части английской буржуазии. Герои Гюго тоже достаточно типичны для многих и многих французов.
А для кого «типичен» Обломов? Кто, кроме богатых помещиков, мог бы прожить судьбу Обломова? Никто.
А богатых помещиков во всей Российской империи в 1850 году - 10 тысяч. И это на 90 миллионов населения.
Манилов? Ноздрев? Тоже помещики.
Князь Болконский, Пьер Безухов? Не просто дворянство, не просто помещики. Это - самая верхушка аристократии, люди с княжескими титулами, фантастическими богатствами. У Пьера Безухова 500000 рублей годового до хода. Это не менее нескольких миллиардов (!) рублей в со временных ценах. Можно, кстати, посчитать ради интереса.
Базаров? Еще менее «типичен», потому что таких вообще считанные сотни во всей громадной Империи.
Раскольников? Были и подобные ему. Но все народовольческие кружки, все психованные испытатели бона партистских идеек, составляли ли хотя бы тысячу на всю необъятную империю? Это потом, уже в СССР, школьники изучали своих предков по пресловутому несчастному злодею Раскольникову, которого и ругали-то учителя не особенно: убил-то он старуху-ростовщицу-капиталистку. Хотя все-таки навряд ли можно считать «среднеста тистическим столичным студентом» героя Достоевского, рыскающего по питерским подворотням с топором за пазухой.
Герои Чехова? И сколько их, уныло рефлексирующих, скучно нудящих и пусто болтающих интеллигентов? На всю Россию к началу ХХ столетия было ли их хотя бы тысяч десять?
Самые типичные и характерные герои русской классики введены А. С. Пушкиным - Петя Гринев и Маша Миронова. Они как раз принадлежат к самым широким слоям «трудового дворянства». К тем служилым десяткам тысяч, которые и строили империю своим незаметным, скучноватым, неярким трудом.
Так же симпатичны и малозаметны, неярки любимые герои Льва Толстого - низовые офицеры типа капитана Тушина. Но они мелькают у него на вторых ролях: не о таких книга.
Герои «Носа» и «Шинели» Гоголя - маленькие чиновники, и В этом смысле очень «демократичны». Но ведь и Акакий Акакиевич «отклоняется» от типичного, только не в сторону гигантизма духа и нравственной силы, а в сторону убожества и слабости. Будь таковы большинство чиновников Российской империи, чего стоил бы весь ее бюрократический аппарат?
Кстати, пара ПОТРЯСАЮЩИХ статистических фактов о чиновничьей царской России.
В конце XIX века население империи насчитывало око ло 140-150 миллионов человек. Столько же, сколько сейчас в Российской Федерации. Это притом что территория империи тогда была, пожалуй, в два раза больше (почти весь СССР, Польша, Финляндия, «доминионы» - Монго лия, Северный Китай (Харбин) и тогдашняя наша Аляска вместе взятые) нынешней России. Всего этого «исполина» обслуживало 170 тысяч чиновников! Численность совре менного чиновничьего аппарата России (включая федеральный, региональный и муниципальный уровни) выше, чем в СССР, и составляет по разным технологиям подсчета от 1,2 миллиона до 5 (!) и даже более миллионов человек!
Получается, что в царской России на тысячу жителей приходилось 0,8 чиновника, в СССР на пике государственного строительства в 1991 году - 4,8, а в совре менной России - более 8. И это притом что мы взяли число российских чиновников по САМОМУ минимуму ...
Выходит, что тот самый «типичный» Акакий Акакиевич в куцей шинельке, поскрипывая гусиным пером, работал в 10 а то и в 50 (!) раз эффективнее современного чиновника, со всеми его хрюкалками-мигалками, ксероксами, серве рами, электронными почтами и фельдсвязью, то есть не мыслимыми, фантастическими по сравнению с XIX веком средствами коммуникации, накопления и анализа информации, способами повышения эффективности труда!
Но вернемся из фантасмагории настоящего в литера турный XIX век. Возникает естественнейший вопрос: а как получилось, что русская классика практически не от разила как раз типичных российских мещан и дворян сво его времени? Так мало создала положительных героев? Тех, о ком начал писать Пушкин, сделавших знаменитыми его «Повести Белкине»?
УПОРНОЕ ИЗБЕГАНИЕ ХОРОШЕГО
И второй вопрос: почему классическая литература в России не вела рассказ о людях, действительно сделавших что-то хорошее и важное? О героях 1812 года написано «Бородино» М. Ю. Лермонтова, о них немало писал А. Н. Толстой. Но ведь могли быть буквально сотни книг! В Британии о 1815 годе, о Ватерлоо написаны целые биб лиотеки. У нас подобного нет и в помине.
Существует гениальный британский сюжет о гибели чуть ли не всего элитнейшего 93-го кавалерийского полка под Севастополем - миф о том, как во время Крымской войны и осады англо-франко-турецкими войсками Севастополя некий полусумасшедший английский генерал приказал атаковать в конном строю русские позиции.
Кавалерийская атака при повышении местности более чем на 15 градусов была тогда прямо запрещена всеми уставами всех армий мира. Атака не могла не кончиться трагедией. Представьте: больше тысячи британских кавалеристов в красных мундирах медленно скачут к русским позициям под Севастополем. Медленно потому что вверх! Под углом в 20 градусов! Описывает эту историю и Лев Толстой ... «Мы плакали, когда в них целились».
В этой атаке полегли сыновья чуть ли не всех из вестных дворянских семей Британии, дети принцев, графов и лордов. Тем не менее, в Британии внима ние обращено не на идиотизм приказа, а на то, как полк беспрекословно и бесстрашно его выполнил. Поведением кавалеристов гордятся. Они знали, что идут на верную смерть, но честно выполнили свой долг. Киплинг написал об этом военном эпизоде прекрасную балладу «Атака красной кавалерии».
В центре Лондона как-то случайно забрел я в «фирменный британский паб», который так и назывался: «Бар красной кавалерии». Повсюду в нем висят картины, на которых с экспрессией выписаны эта атака, все каски, мун диры, подпруги, кивера, шашки. Все эти старинные запыленные воинские атрибуты с любовью развешаны на стенах и расставлены на полках. Романтика невероятная: истинные англичане всегда готовы выполнить любой при каз и погибнуть во имя королевы и Британии.
А вот совершенно аналогичная русская история: во время войны 1807 года под Аустерлицем два эскадрона русских кавалергардов получили приказ атаковать французское каре.
Плотное скопление войска ощетинившихся французских штыков, на которое скачут всадники в шитых золотом белых мундирах. Красота неописуемая! Ведь кавалергарды - самый цвет русской армии, брали туда исключительно детей дворян, да не простых - через одного князья, графы, бароны. Служить в кавалергардском полку - большая честь. Там как и у англичан цвет высшего общества. Но, увы, приказ столь же идиотский (такой же, как и у англичан в Крыму спустя 50 лет), атака столь же бессмысленна, сколь и бесстрашна. «Кава лергарда век недолог ... »
Почти все погибли, единицы, сбитые с лошадей, попали в плен. Наполеон сказал по этому поводу, что никогда не видел такой красивой и бессмысленной атаки. Он спросил у одного из уцелевших офицеров: зачем они атаковали в поле в конном строю каре?
Тот ответил, что эскадрон получил приказ и должен был его выполнить. Наполеон смахнул скупую мужскую слезу профессионального солдата и всех пленных велел отпустить.
Отголоски этой истории есть у Льва Толстого, - в описании сражения, в котором получает смертельную рану Андрей Болконский. В первых версиях романа он умирал. Но очень уж нужен был Толстому этот персонаж, не мог он его убить в начале книги. И в более поздних версиях романа Болконский выздоравливает.
В общем, история такая же, как с атакой красных королевских всадников на русские позиции. Результаты те же. Но выводы делаются иные.
В России говорят о безграмотном генерале, пожелавшем выслужиться перед Главкомом русской армией под Аустерлицем - Императором Александром I, и делают выводы в духе: «только у нас такое возможно». Совершенно не желая говорить о мужестве и верности долгу, о героизме исполнителей.
А потом эту историю вообще совершенно забыли. То ли не могли мы после 1917 года спокойно признаться, что элита русского дворянства, все эти Фамусовы, Скалозубы, Онегины, Печорины ничуть не в меньшей степени проявляли мужество и «массовый героизм», чем воспетые Герасим Курин и Василиса Кожина, то ли просто не умеем гордиться самими собой.
Кутузов, кстати, будучи под Аустерлицем «замом главкома Александра I», настаивал, что диспозиция проигрышная и австро-русским войскам надо не сражение принимать, а отступить. Как всегда, он был обвинен в пораженческих настроениях и, как всегда, оказался прав.
И вот наша литература полна персонажами типа Раскольникова, Акакия Акакиевича и, в лучшем случае, мечущихся «лишних людей» типа того же Печорина. И почти никто из воистину великих писателей XIX века не хочет рассказать о других героях нашего времени. Не хочет или не может? В смысле - не дают! Как у нас забыли о красивой и бессмысленной атаке кавалергардов, так и любые патриотические слова русских писателей на протяжении поколений замалчивались, вымарывались, «забывались». Программа предмета «литература» призвана была служить коммунистическому воспитанию учащихся. И служила - как умела.
14 декабря 1825 года закончилось краткое время романтизма героев 1812 года. И в великой русской литературе начался век постоянного оппонирования с властью.
Порой вообще кажется, что последним, кто с определенной симпатией относился к персоне Императора Всероссийского был А. С. Пушкин. Николай I, думаю, на самом деле был его искренним поклонником, в отличие от тех картинок «персонального цензорства», что рисовали нам современные школьные учебники.
Кстати, в отношении учебников. Подчеркну, мы с вами говорим, естественно, не обо всей русской литературе Х IX века, а лишь о той ее части, что официально была признана у нас и за рубежом классикой.
Это действительно великие мастера: Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Толстой, Чехов, отчасти Некрасов.
Список можно продолжить. Но беда в том, что осознавая себя «больше, чем поэтами», эти авторы совершенно невольно, даже, скажем, нечаянно, создали удивительно сложный, постоянно рефлексирующий, мечущийся и довольно малосимпатичный образ русского литературного героя, что, несомненно, внесло свой немалый вклад в то, что страна продолжала «самоубеждаться» в самых черных, негативных представлениях о самой себе.
Порой кажется, что во всей русской литературе того времени есть только один положительный ге рой, на которого моло дежь могла бы без оглядки равняться - все тот же Андрей Болконский. Да и тот рано погибает.
Россия вела войны с Турцией, колониальные войны на Кавказе и в Средней Азии. Как получилось, что в литературе не отражены эти войны, не воспеты их герои? В Британии на «индийскую тему» написаны тысячи книг разной степени талантливости и успешности. А где в России романы, в чертах героев которых читатель угадывал бы черты сурового Ермолова, романтика Анрепа, ехидного «Грибоеда », блестящего покорителя Самарканда и Коканда генерала Скобелева?
Где литература о трудностях дальних походов, о по двигах, свершениях, потерях и познании истин громадного и важного пути?
«Туркестанские генералы» - название одного стихо творения Н. Н. Гумилева. ОДНОГО СТИХОТВОРЕНИЯ. Не написано ни одного романа, героем которого был бы пусть не историческая личность, но офицер, принимав ший участие в среднеазиатских походах.
В ХХ веке у хитреца-беллетриста Бориса Акунина появляется положительный герой Эраст Фандорин. Самый хитрый, самый умный, самый проницательный. К тому же красавец и любимец женщин. Б. Чхартишвили (Акунин) как-то подметил в своем интервью, что успех Э. фандорина обусловлен именно полным отсутствием в русской литературе до и постсоветского периода положительного мужского персонажа.
Добавлю от себя: умница и тонкий стилист Акунин, конечно, имел в виду «ЛИТЕРАТУРУ».
«Шедевры» а-ля Фридрих Незнанский и Дарья Донцо ва, а также мегатонны макулатуры о «ментах», «героях Чечни », «спецназе» И тому подобному мы будем относить к «другой стороне луны».
НО, увы, и Эраст Фандорин обречен на одиночество, и непонятно: получает он
воздаяние за свои качества или наоборот, наказан за свои достоинства?
Не замечаем мы и своих открытий. Во время кругосветных плаваний русских исследователей экспедиции Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.П. Лазарева на шлюпках «Восток» и «Мирный» в 1819-1824 годах русские совершили грандиозные открытия. Впервые в истории мореплавания русские обогнули Антарктиду, установили размеры этого колоссального обледенелого материка. С тех пор на карте Антарктиды есть залив Новосильцова и мысы Демидова, Куприянова и Парадина, острова Анненского, Лескова, Высокий и Завадского, море Беллинсгаузена. В Англии писались романы, ставились пьесы о китобоях, захваченных в плен дикарями, о пиратах, то есть по поводам несравненно менее значительным. А где в России пьесы и романы о Крузенштерне и Лисянском? Не написано повестей об этих подвигах ни в XIX веке, ни в начале XX (до 1917 г.) века. ПОЧЕМУ?
В XX веке появилась «Юнона и Авось». Хотя бы из этого спектакля мы узнали, что русские осваивали не только Аляску, но и Калифорнию. В то же время сами американцы сняли целую «мыльную оперу» о приключениях графа Резанова.
Россиянин невероятными трудами, героизмом и самоотречением строил громадную империю.
Он осваивал почти безлюдные, суровые пространства Севера, Сибири, побережья Тихого океана и Аляски. Все это пространство он связывал дорогами, строил крепости, из которых вырастали порой немалые города, - как из станицы Верной вырос город Алма-Ата, а из заложенной в 1815 году крепости Грозная - город Грозный, столица Чечни. Русские наладили управление этими территориями. И если бы даже не все, если бы значительная часть чиновников была бы такой же, как герои Салтыкова-Щедрина и Гоголя, империя мгновенно развалилась бы. А она не развалилась.
Но вот парадокс: русскую интеллигенцию, образованный слой России эти достижения не интересовали. Классика отразила жизнь не такой, какова она была в реальности. А такой, какой ее хотел видеть русский образованный слой.
С книгами, которые написаны выходцами из купцов или из поповичей, - то же самое. Все романы Писарева и Чернышевского мало того, что, на мой взгляд, невыносимо скучны, они исследуют какую-то исчезающую, незначительную прослойку людей. Сплошь народовольцы, «борцы с самодержавием», такие «передовые люди» как Рахметов Чернышевского и Крестовоздвиженский Писарева, образы кото рых у современного читателя вызывают разве что зевоту.
Только у Помяловского в «Мещанском счастье» появляются образы выходцев из мещанства. Персонажи этого про изведения работают, получают зарплату и каждый день строят свое «мещанское счастье» со щами и кашами.
У Островского и таких героев нет. Ни один герой его пьес не нажил свой капитал честным трудом. Его герой или хитрый интриган, или жулик, или хитрован, стремя щийся жениться на богатой невесте. Герои Островского частенько разоряются. Драматург никогда не показыва ет человека, который трудом и разумными делами нажил бы капитал. Если есть богатые невесты, то обязательно есть самодуры, расточающие капиталы в публичных домах и в кабаках. Однако надо ведь иметь в виду, что сначала эти капиталы надо было нажить. Об этом же у Островского - ни-че-го. И нет у него ни одного образован ного купца, мецената и ценителя наук. Сплошное «темное царство».
Имена Рябушинского и Третьякова - навек в благодарной памяти потомков. Но, к сожалению, они не стали прототипами литературных героев и о них нет произведений. Как нет их и о купце Самуиле Полякове. Разве только у Льва Толстого мелькает некий списанный с него Болгаринов. Так сказать, исключение - Лопатин из чеховского «Вишневого сада». Да и то сомнительно, положительный ли это персонаж. Смена идеологии всегда качает маятник литературной критики.
Русские купцы не знали английской поговорки «Мое слово - мой вексель». Но «честное купеческое» значило не меньше, чем расписка или письменный договор. Договаривались, били рука об руку и не нарушали условий. Это известно из истории, но не из классической литературы.
У Островского «честное купеческое» звучит только в одном месте, когда один купец дает другому денег, и тот отступается от Ларисы-Бесприданницы. И хороший купе ческий обычай, показатель чести и высокой нравственности приобретает какое-то мерзкое значение.
Туземец глaзами европейцев
Если образованный россиянин описывает людей из на рода, он тоже не замечает их положительных качеств. В «Записках охотника» Иван Тургенев не пытается творить широкие художественные обобщения. Почти не обобщая, не домысливая, он описывает то, что видел и слышал. Такая позиция наблюдателя оказывается исключительно выгодной. Своего рода литературная этнография.
Так же пишет и Гончаров о «слугах старого времени».
Пишет весело, порой иронично, откровенно с позиции человека своего круга. Та же этнография в литературе.
Но стоит русской классике попытаться создать образ «человека из народа» - и получается то ли инопланетный пришелец, то ли попросту карикатура. Информация к размышлению: никак не карикатурен, очень привлекателен Савельич в «Капитанской дочке». Да и Пугачев куда привлекательнее Швабрина.
Герои «Вечеров на хуторе близ Диканьки» в самом лучшем случае забавны.
Если Базаров – «представитель народа», то упаси нас Господь от таких представителей.
Купцы у Льва Толстого - очень несимпатичные люди, как и Лопахин у Чехова. А Платон Каратаев не только странен ... - он абсолютно нереален. Непротивление злу насилием - сама по себе сомнительная идея. Не непротивлением злу и не ангельской кротостью проникли россияне на Кавказ и прошли всю Сибирь до Камчатки и Чукотки. А уж солдат, исповедующий непротивление злу насилием во время громадной и страшной войны - это просто нереально.
Он не реальный представитель народа. Он тот, каким хотел видеть народ аристократ граф Лев Николаевич Толстой.
Превращение литературных мифов в политические.
Очень характерный и важный тип политического мифа, который конструируется из западной интерпретации русской литературы, - литературный миф.
Литературный миф очень легко превратить в политический. Для этого достаточно отождествить литературу с реальной жизнью. Условный мир литературного произведения тогда следует считать не картиной художника, а документальной фотографией. И тогда сама же русская интеллигенция подтверждает этот миф.
Отождествление происходит по произведениям, которые приобрели на Западе признание и вошли в мировой литературный фонд. Это произведения Достоевского, Толстого, Чехова, Лескова, Гоголя.
Эти авторы давно переведены на все основные европейские языки, их читает большая часть образованных людей. Ссылаться на них легко - все знают, что там написано. Это как в России ссылаться на Джека Лондона или на Голсуорси.
Только нам не приходит в голову говорить что-то типа: вот британцы так же душевно скупы, так же жестки и скучны, так же лишены воображения, как Сомс. А что?! Сам же Голсуорси написал!!
Нам не приходит в голову объявить американцев хищными негодяями, как Волк Ларссен и Смерть Ларссен. И сослаться на авторитет Джека Лондона: сами же американцы ведь пишут.
А вот европейцы уверенно интерпретируют наше поведение, исходя из нашей литературы. И подкрепляют этот уже политический миф мнениями российской интеллигенции - она же сама это все написала. Она сама же этот миф и породила!
Образы Обломова, Акакия Акакиевича, Раскольникова могли иметь единичные аналоги в реальной жизни России, но народ и страна не имеют к этим образам никакого отношения.
Но, если эти образы пропагандировать, как типичные и характерные, то возникнет некий образ народа: мятущихся интеллигентов, кающихся религиозных психопатов, рвущих рубахи на груди Раскольниковых и дохнущих от скуки Обломовых. Народ Маниловых и отцов Сергиев может вызывать интерес и неподдельные дружеские чувства. Но и принимать всерьез его трудно. Может даже возникнуть соблазн спасти такой народ ... спасти от самого себя.
Оформление политического мифа.
Политический миф о России оформляется в момент высшего взлета русской государственности, на фоне побед русского оружия. Миф начал создаваться во время и сразу после Семилетней войны. К эпохе Наполеоновских войн о России появилось много «интересной» информации.
В ходе этих войн и победы над Наполеоном Россия превратилась в одну из ведущих держав Европы. Много спорили о том, кто сыграл самую важную роль в разгроме Наполеона. Большинство событий указывало на Россию.
В 1799 году Суворов бил французскую армию в Северной Италии и переходил Альпы. В 1812 году армия Наполеона не смогла разгромить русскую армию. И даже совершив стратегическую ошибку, взяв Москву, вынуждена была вскоре отступать, спасаясь бегством. «Спаслись», как я писал ранее, от силы 30 из 600 тысяч! В 1813 году русская армия выиграла сражение под Лейпцигом, весной 1814-го маршировала по территории самой Франции. А немецкие княжества и прочие «союзники» Бонапарта судорожно разрывали союзы с Наполеоном и заключали союзные договоры с Российской империей.
Россия диктовала свои условия на Венском конгрессе 1815 года. Россия с позиции силы договаривалась с Австрией и Пруссией о политике в отношении Турции. Перед Европой реально «засветил» раздел Турции, в котором Россия приняла самое решающее участие. Мелкие германские княжества смотрели на Россию с возрастающим интересом: не ограничит ли добродушный восточный великан аппетиты Пруссии?
В немецких газетах появлялись статьи, в которых сравнивалось положение подданных Пруссии и Российской империи. Получалось, что под покровительство Российской империи идти выгоднее. А это означало - немного решительности и напора и русский флаг на Босфоре, а также общая граница России и Франции западнее Рейна обеспечены.
В княжествах Средней Азии появлялись агенты Российской империи - изучали дороги и переправы, численность и вооружение местных войск. Англия не без основания чувствовала, что Российская империя подбирается к жемчужине ее колониальной империи - Индии.
Еще в середине XVIII столетия Россию изучали громадные академические экспедиции, в которые вместе с русскими, в совершенно неизученные Поволжье, на Урал и в Сибирь, шли немцы. О России рассказывали сказочные истории - вплоть до того, что сибирские реки выходят из берегов из-за громадных стад бегемотов. Из России везли колоссальные метеориты, шкуры удивительных зверей и одежды неведомых народов. Россия представала перед Европой богатой, невероятно интересной, наивной и вместе с тем какой-то невероятной и сказочной. И конечно же была она не страшной.
Затем из периферии цивилизованного мира, никому не опасной и любопытной, Россия за считаные годы сделалась реальным конкурентом. Более того, страной, которая готова доминировать в Европе.
С 1799 по 1815 год Европа настораживалась по отношению к России все больше. Россия меняла расклад сил! Чем более высокое положение занимает человек, учреждение или государство, тем больше оснований у них бояться за свое положение.
Токвиль писал в 1835 году: «В настоящее время существуют на Земле два великих народа, которые, начав с разных точек, приближаются, по-видимому, к одной цели: это русские, и англо-американцы. Оба они выросли незаметно; и когда взоры людей были обращены в другую сторону, они вдруг заняли место в первом ряду между нациями, так что мир почти в одно время узнал об их появлении и их величии.
Все другие народы, по-видимому, почти достигли пределов, предназначенных им природой; их задача только сохранять приобретенное. Но эти два народа находятся еще в периоде роста. Все остальные остановились или подвигаются только с большими усилиями; лишь они одни идут легко и скоро по пути, которому глаз еще не может видеть конца»!
Гегель не особенно любил славян и считал, что все это народы «неисторические». Он приветствовал захват Пруссией польских и чешских земель. Тем более показательны слова Гегеля: «Остальные современные государства, как может показаться, уже более или менее достигли цели своего развития; быть может, у многих кульминационная точка уже поставлена позади и положение их стало статическим. Россия же уже теперь, может быть, сильнейшая держава среди всех прочих, в лоне своем скрывает небывалые возможности развития своей интенсивной природы».
Как же не испытывать страха перед тем, кто имеет небывалые силы и возможности тебя обогнать?
Страх требует рационализации: рационального объяс нения неясной угрозы, перевода страхов из бессознательного па уровень осознанного.
Страх вызывает отвращение к источнику страха. Если лев грозен и страшен, просто необходимо объяснить, как жестоко он терзает свои жертвы, как ужасно воняет из его пасти, как гниют остатки мяса под его когтями.
Остановка за тем, кто сумеет создать политический миф из уже наличествующих бытовых и литературных мифов. Первой в плеяде «новых творцов» такого мифа стала баронесса Жермена де Сталь с книгой «Записки о России».
Анна Луиза Жермена, в замужестве Сталь-Хольштейн (1766-1817 гг.) принадлежала к верхушке европейской титулованной знати. Дочь барона Неккера - министра Людови ка XVI. Талантливая писательница, она выпустила в свет несколько имевших успех романов, ее пьесы шли на сценах европейских театров.
Среди прочих книг Жер мены де Сталь - «О Германии» (1810 г.), и «Записки о России» (1812 г.). Германия вызывает у Жермены самые положитель ные чувства: по ее мнению, немцы - непрактичны, жизнерадостны, романтичны. Поэтому у них плохие дороги, их товары скверного качества, но зато жить в Германии легко и приятно.
А вот Россия ... Русские по своему характеру деспотичны и жестоки, большая часть русских находится в рабстве. Дочь эпохи Просвещения, Жермена, придавала огромное значение переписке Екатерины II с Вольтером и Дидро. Вольтер советовал Екатерине освободить крепостных, она не слушалась. Что можно еще сказать о народе, который не следует совету самого Вольтера?!
Русские любят воевать, для них страшно важно завоевывать все соседние народы Жермена де Сталь поминает и «Завещание Петра Великого». Потому их собственная земля лежит в запустении. В общем, у немцев дороги плохие от романтизма, а у русских - от свинства. И Екатери на Вторая не раскрепощает крестьян, потому что она по духу русская, не немка.
На этом примере хорошо видно, что политические мифы о России основаны на трансформации литературных и бытовых мифов. Ядро политического мифа составляет представление о России как внутреннего деспота и внешнего врага.
Книга вышла очень своевременно: во время войн Франции с Россией, накануне нашествия «двунадесяти языков ».
Потом на короткий срок общественность в Европе при ихла ... Как-никак Россия была дорогим для союзников победителем, ее армия стояла в Париже.
Новое дыхание мифу придал французский публицист Астольф де Кюстин. Астольф де Кюстин (Astolphe de Cus tine) родился 18 марта 1790 года в Нидервиллере в Лота рингии (Франция). Предки маркиза известны с XIV века. Его дед Адам Филипп де Кюстин (1740-1793 г.г.) был заметным военным и политическим деятелем королевской Франции. Участник Семилетней войны и Войны за независимость США, он сделался депутатом Генеральных штатов и Учредительного собрания. Как военный, на службе революции, командующий Рейнской армией, он нанес противникам Франции ряд поражений на территории Германии. Но в 1793 году, с приходом к власти якобинцев, проявил, по заключению трибунала, «преступное бездействие». Адам Филипп де Кюстин фактически сдал противнику уже взятые было Франкфурт и Майнц. Было ли это прямой изменой, спорят до сих пор, но якобинцы казнили на гильотине и деда, и отца трехлетнего Астольфа.
Воспитала мальчика мать. С точки зрения самого Астольфа, мать проявила исключительную стойкость характера и способность к самопожертвованию. Воспитывая сына, она вложила в него идею своего рода аристократического европейского космополитизма. Де Кюстин рано проявил интерес к путешествиям по Европе.
В 1811-1822 годах он объездил Швейцарию, Англию, Шотландию и Калабрию, позднее посетил Испанию. Маркиз писал очень много: практически о каждой поездке появлялись путевые очерки. В них де Кюстин пропагандиро вал и свои политические убеждения. К середине 1820-х го дов он уже был известным и уважаемым публицистом, чьи книги переводились на разные языки.
В 1839 году по личному приглашению императора Николая I этот убежденный монархист и мастер дорожного очерка посетил Россию. Николай I откровенно рассчитывал, что Кюстин напишет хорошую книгу о России. Еще одна книга о России как об одном из европейских государств - это был бы хороший «пиар».
Впечатления маркиза о николаевской России легли в основу книги «Россия в 1839 году». Книга в 4-х томах вышла в 1843 году во Франции. Ее сразу же начали переиздавать в разных странах Европы. Однако, оказалось, что это был «пиар» наоборот: Россия маркизу де Кюстину категорически не понравилась. И мало того, что не понравилась ...
Фактически маркиз завершил то, что начала мадам де Сталь - формирование черного политического мифа о России. Дороги плохие, а местные варвары их не ремонтируют. Лошади скверные, езда медленная. Правда, в одном месте лошади оказываются слишком раскормленными, в другом - слишком тощими ... Но в любом случае какие-то они не такие, как нужно.
Женщины в России некрасивые, офицеры мундиры носить не умеют, мужики дикие, деревни нищие, леса густые и слишком заросшие, зимой слишком холодно, а летом слишком жарко. Печи русские топят скверно, еда невкусная, пьют то ли слишком много, то ли просто пить не умеют, и все время напиваются допьяна. Деревни и провинциальные города некрасивы. Дома стоят без системы, а улицы разной ширины и кривые. Петербург же тоже некрасив, но потому, что в нем дома стоят слишком уж по ОДНОЙ линии, проспекты широкие и пересекаются под прямыми углами; а потому Петербург похож на огромную театральную сцену. В общем, гадкая страна и скверный, порочный на род.
Но главное в России, в этой стране варваров то, что все не свободны. Про мужиков говорить нечего - они в рабстве, и ни какого участия в жизни страны не принимают. Но и дворяне, и чиновники варвары и рабы по своей сути. Они пытаются подражать французам и эти попытки вызывают у маркиза самую едкую насмешку. По своей сути они - нервные, суетливые, страшно зависимые люди, панически боящиеся начальства.
Даже сам Николай I - это человек, все время «играющий» самого себя, не способный ни на миг забыть о себе как императоре, комедиант на сцене, одним словом.
Но суть и императора, и всех русских - это рабство. «Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора». В этой тюрьме царит всеобщий страх, тирания бюрократии, про извол сильных над слабыми.
А вторая сторона «истинной сути» России и русских стремление господствовать в мире, а потому вести захватнические войны. Особенная опасность нависла над бедной Европой, потому что Россия пыжится изо всех сил изобразить себя европейской державой.
А зачем ей это?
Чтобы командовать над остальными странами Европы, разумеется. Русские притворяются европейцами, Николай I играет роль «европеизированного государя» для того, чтобы утвердить право командовать и господствовать в Европе, заводить в ней свои жуткие порядки.
Универсальный миф
Ставшая весьма популярной книга Кюстина смогла объединить разрозненные черные мифы о России и подчинить их одному главному политическому мифу. Разно го рода бытовые мифы слагались во все времена. Скажем, немецкий профессор Шиман писал, что Николай I не читал ничего, кроме Поля де Кока - специальные курьеры привозили ему из Парижа свежие оттиски.
Это нелепый и грубый миф: Николай Павлович был одним из образованнейших людей своего времени. Свободно читал на трех европейских языках. Покровительствовал Пушкину и Гоголю, и ему Александр Сергеевич читал своего «Евгения Онегина», а Николай Васильевич «Мертвые души». Николай I первым отметил талант Льва Толстого, а на «Героя нашего времени» написал отзыв, достойный похвалы и признания его как профессиональ ного литературоведа.
У Николая I хватило и литературного вкуса, и чувства юмора, чтобы хохотать при постановке «Ревизора», а по том произнести: «Досталось всем, а больше всего МНЕ».
С трудом могу представить возможной столь самоироничную оценку у большинства последующих руководителей нашего государства.
Но даже предположим, что в сказки о полуграмотном Николае поверили бы. То есть для дискредитации его лично - сойдет. Но пятно на весь правящий слой России, на всю Россию будет броше но, а это уже иного порядка дискредитация.
Но насколько круче политический миф, сформированный де Сталь и маркизом де Кюстином!
Теперь любые другие, «частные» мифы - О неграмот ном Николае, и о плохих дорогах, и о некрасивых россиянках - можно будет привязывать к этому главному мифу.
Вот она - Россия! Страна агрессивных рабов! «Еvil Empire!» Трепещи Европа! Это идет железной поступью в железной маске русский Дарт Вейдер, обезображенный урод, желающий покорить мир!
Такой миф - вне времени. Николая I нет на свете почти два столетия. Изменился и политический строй, и границы, и место России в мире. А миф жив и, если это будет кому-то нужно, то частный миф про полуграмот ного Николая станет небольшим фрагментом ...
Серебряный рубль
А ведь о Николае I тогда рассказывали и другое. Сохранился документ о том, когда Николай лично пошел за гробом покойного унтер-офицера. Некому было проводить в последний путь нищего одинокого старика, и император, сняв фуражку, лично пошел за гробом.
Или другая история. Как-то в пургу император ехал в двуколке и догнал бредущую по дороге женщину с мальчиком. Император велел остановиться и спросил, куда подвезти их. По дороге дама рассказала, что муж у нее погиб на войне, с пенсией все тянут, а сына она сама не знает, куда бы пристроить.
- Ладно, - сказал император, - я вам постараюсь помочь.
Он дал мальчику серебряный рубль. Пусть он придет завтра к Зимнему дворцу, покажет дежурному офицеру этот рубль, и тот все организует. Лишь придя на следующий день с сыном в Зимний, женщина узнала, что ее подвез не офицер, а сам Государь. Император ускорил получение пенсии для вдовы, парня за казенный счет определил в военное училище.
Мальчик вырос, дослужился до генерала, храбро проявил себя во время Русско-турецкой войны на Шипке. Памятный серебряный рубль он носил на шее, рядом с нательным крестом.
Если бы такая легенда ходила о любом из английских королей, тут же это было бы описано в романах, снято несколько фильмов, появились бы тематические бары, а мо жет быть, и рестораны «Серебряный рубль» и «Счастливая вдова».
Сколько хорошего о своей истории могли бы еще мы рассказать! Если хотели бы ...
Вообще, Николай I любил прогуляться неузнанным по Петербургу обычно в сопровождении еще одного офицера. Он был последним из российских императоров, которые могли себе позволить ходить по улицам без охраны. Но даже если его узнавали, могла ли кому в народе прийти в голову мысль покуситься на жизнь Государя, Помазанника Божьего?!
Рассказывали, что Николай мог запросто зайти в кабак, увидеть не в меру разбушевавшихся пьяных матросов, вытащить их «за шкирку» на улицу и, сделав свое «венценосное» нравоучение, сдать их проходящему военному патрулю. (Николай был высок, хорошо сложен, и очень гордился своей «спортивной формой») ..
Естественно, книга де Кюстина вызвала гнев Николая I.
Появился целый ряд официальных опровержений, но эти опровержения были наивными и неуклюжими: в них подробно и скучно рассказывалось, что «на самом деле» дороги в России хорошие, лошади кормлены в меру, мун диры на офицерах сидят хорошо и завоевывать Россия никого не собирается.
Оправдываться - дело не простое, обстановка скандала всегда вызывает ощущение, что «или ты украл, или у тебя украли».
Просто говорить: «Нет, я этого не делал ... » - бессмысленно.
Хорошим приемом в таких случаях является либо дискредитация автора пасквиля, либо ответный удар - шельмование того, кто заказал «черный пиар». Но русские официальные круги никогда не предпринимали ответного «нападения» ни на самого маркиза, ни на Францию.
Никто не догадался опубликовать очерки о том, как маркиз заблудился в трех березках под самым Петербургом, как принял за медведя болонку придворной дамы и с визгом забрался на портьеру, или как он ухаживал за гвардейским офицером и что из этого получилось!
Да хоть бы акцентировать внимание общественности на том, как Кюстин любовался в своих записках телами полуобнаженных русских мужиков (все-таки в России ему что-то понравилось!), - и отношение этой самой об щественности, настроенной по преимуществу гомофобски, было бы уже другим.
Не было книг типа «Записки князя Волконского» или «Воспоминания графа Орлова» о путешествии во Францию.
Не увидели эти книги свет. Не было таких «записок». Хотя в них французская действительность могла бы вы смеиваться так же беспощадно, а Франции вполне можно было приписать глобальные планы покорения мира.
Оснований было немало.
В конце концов, и ранее капиталистический строй угнетал людей ненамного меньше, а порой и больше крепостного. Стоит взять хотя бы реалии книжек Мало «Без семьи», или Гринвуда «Маленький оборвыш», хорошо из вестные в России. Или про изведения Диккенса, в которых нищета Лондона того времени описана беспощадно.
Короче, книга де Кюстина практически не получила достойного опровержения, и ее вспоминали всякий раз, когда складывалась подходящая политическая обстановка: в 1848 году, когда русский экспедиционный корпус помогал Австрийской империи, и в годы Крымской войны 1853-1855 годов, и во время Русско-турецкой войны 1877-1879 годов, и в годы Балканской войны 1912 года!
В самой России книга «Россия в 1839 году» была фактически запрещена. Первое русское издание, причем со кращенное, увидело свет только в 1930 году. Полностью книгу издали только в 2000 году.
Но еще при жизни автора (маркиз де Кюстин скончал ся в 1857 г.) ее ввозили во французских и немецких изданиях и читали, читали, читали ... Мнения были разноречивыми. У большинства россиян книга восторга не вызвала. Но «подкинутое сословие» конечно же, выдвинуло и тех, кого книга де Кюстина положительно очаровала.
А. И. Герцен сообщал, что «сочинение Кюстина пребывало во всех руках» И называл эти записки «самой занимательной и умной книгой, написанной о России иностранцем ».
Читали де Кюстина и петрашевцы, и народовольцы, и марксисты - все участники пресловутого «освободительного движения ».
В. И. Ленин, с присущим ему талантом революционной полемики, перефразировал Кюстина и оформил этот миф в лаконично-категоричное:
«Россия - тюрьма народов».
