Царю-Государю челобитная вѣрноподданнаго русскаго народа.
Великій Государь! не гнѣвайся на насъ
За то, что бьемъ челомъ Тебѣ, Царь Православный:
Спаси и сохрани укладъ Самодержавный,
Пока послѣдній лучъ спасенья не угасъ...
Въ мечтаньяхъ упразднить завѣтный нашъ укладъ
Мы видимъ темныхъ силъ губительныя чары
И тѣхъ, кто сѣетъ рознь и въ жизнь несетъ разладъ,
Мы молимъ вразумить грозой нещадной кары,
Понеже ихъ число растетъ день ото дня
Въ народѣ, и дворцахъ, и въ Государской Думѣ,
Гдѣ льется, какъ рѣка, злодѣевъ болтовня,
Гдѣ никакихъ препонъ не видитъ ихъ безумье.
Не водвореніе „свободы отъ властей",
Не произволъ толпы, страстями распаленной, —
Намъ дороги: законъ, да честный трудъ людей
Въ довольствѣ и тиши, закономъ огражденный.
Любовь къ Отечеству и Государства честь
Не дозволяютъ намъ покинуть путь исконный
И по навѣтамъ злымъ предательски низвесть
Самодержавный строй на — конституціонный.
Мы вѣримъ горячо, что лучшій образецъ
Для правящихъ властей — Россіи Повелитель,
Которому судья — Всеправедный Творецъ,
Неограниченный Владыка и Зиждитель.
Господней милостью Власть Царская дана;
Ей подчиняться мы должны безпрекословно;
Незыблемость Ея навѣкъ утверждена,
А умаленіе преступно и грѣховно.
Самодержавіе пріяла Русь не зря:
Народъ призналъ его небесной благодатью,
А всѣхъ ослушниковъ и недруговъ Царя
Предалъ анаѳемѣ и вѣчному проклятью.
Таковъ положенъ былъ торжественный завѣтъ;
Скрѣпила тотъ завѣтъ народная присяга:
Такъ въ правѣ-ль кто изъ насъ нарушить сей обѣтъ
За блестки вздорныя сомнительнаго блага?
Какъ ни прельщаютъ взоръ лукавые пути, —
Для преданныхъ Царю вѣрна лишь та дорога,
По коей прадѣды вѣщали намъ итти:
За благо Родины, — за Русь, Царя и Бога!
Внемли же, Государь, народу Своему,
Будь Свѣточемъ во мглѣ гнетущаго тумана!
Какъ солнца вешній лучъ, разсѣй навѣтовъ тьму
И правду охрани отъ вражьяго обмана.
Вели, надёжа-Царь, строжайшій дать указъ:
О строгой вѣрности присягѣ и Престолу,
Чтобъ обуздать враговъ — смутьяновъ и пролазъ
И навсегда смирить злодѣйскую крамолу.
И вѣрныхъ слугъ Твоихъ несчетные ряды
По слову Твоему сомкнутъ свои дружины
И въ мигъ, какъ пыль, сметутъ нависшія гряды
Несущейся на Русь враждебной намъ лавины.
О грамотѣ Царю Михаилу Ѳеодоровичу про избраніе его на Всероссійскій престолъ
и о выраженныхъ въ ней обязанностяхъ русскихъ подданныхъ
по отношенію къ Царской Самодержавной власти.
Триста лѣтъ назадъ, 21 февраля 1613 года, на Царскій престолъ русскій былъ избранъ Михаилъ Ѳеодоровичъ Романовъ, Родоначальникъ нынѣ Царствующаго Дома. Избраніе Михаила Ѳеодоровича на престолъ прекратило бывшую тогда на Руси ужасающую смуту, возстановило въ средѣ русскихъ людей спокойствіе и порядокъ, смирило враговъ русскаго государства и дало ему возможность сдѣлаться изъ небольшого и слабаго Московскаго царства Великою Россійскою Имперіею, открывъ ей путь къ славному будущему.
Ко времени празднованія трехсотлѣтней годовщины избранія Михаила Ѳеодоровича на царство появилось немало изслѣдованій о выдающемся значеніи этого событія, но прямое, болѣе вѣрное средство къ составленію надлежащаго понятія о сказанномъ событіи
— Грамота объ избраніи Михаила Ѳеодоровича на Всероссійскій престолъ — остается по прежнему недостаточно извѣстною для огромнаго большинства народа).
Чтобы голосъ непосредственныхъ участниковъ и свидѣтелей упомянутаго событія дошелъ до слуха ихъ потомковъ прямѣе, явственнѣе и полнѣе, предлагаемое вниманію читателей изданіе ставитъ себѣ задачею облегчить русскимъ людямъ знакомство съ означенной Грамотой, — какъ можно подробнѣе, передать содержаніе ея, отмѣтить важнѣйшія обстоятельства избранія Михаила Ѳеодоровича на царство и напомнить объ обязанностяхъ, принятыхъ на себя русскими подданными съ достопамятнаго дня 21 февраля 1613 года.
Слова Грамоты, въ отличіе отъ остального текста настоящей брошюры, будутъ приводиться нами для большей наглядности въ ковычкахъ („ "), а заимствованія изъ другихъ источниковъ будутъ отмѣчаемы въ подстрочныхъ примѣчаніяхъ.
Подлинная Грамота объ избраніи Михаила Ѳеодоровича на Всероссійскій престолъ состоитъ изъ нѣсколькихъ, склеенныхъ другъ съ другомъ листовъ такъ называемой „александрійской" бумаги и имѣетъ видъ полосы (длиною около 6 аршинъ, шириною до 12 вершковъ), свернутой въ трубку. Кромѣ самой Грамоты сохранился и первоначальный проектъ ея (недоведенный до конца), на основаніи чего можно полагать, что текстъ Грамоты былъ установленъ не сразу. При составленіи Грамоты матеріалъ ея подвергался тщательной провѣркѣ, и въ Грамоту вносилось только то, что оказывалось неподлежащимъ никакому сомнѣнію.
Заставки, находящіяся вверху и по бокамъ перваго листа, вступленіе къ Грамотѣ (такъ называемое „Богословіе"), а затѣмъ и въ текстѣ ея не только нѣкоторыя буквы, но и цѣлыя слова (Царь и Великій князь Михаилъ Ѳѳодоровичъ и т. п.) воспроизведены особою золотистою краскою, что свидѣтельствуетъ объ особенномъ чувствѣ благоговѣйнаго почитанія, съ какимъ составители и переписчики Грамоты относились къ Богу, Царю и касающимся Ихъ предметамъ. Все остальное написано обыкновенными чернилами, имѣющими въ настоящее время рыжеватый цвѣтъ. Подписи всѣ сдѣланы разными чернилами на оборотной сторонѣ листовъ.
Въ концѣ Грамоты были привѣшены восковыя печати (3 митрополичьи — красныя, 4 архіепископскія — темныя съ синеватымъ и 3 епископскія — коричневатымъ отливомъ), — на соотвѣтствующаго цвѣта шелковыхъ шнурахъ, продѣтыхъ сквозь обычныя зубчатыя вырѣзки изъ пергамина и расположенныхъ такъ, что этими шнурами изображена или буква м, или а, или е, смотря по тому, какой печати шнуръ — митрополичьей, архіепископской или епископской.
Одинъ экземпляръ Грамоты былъ изготовленъ въ маѣ 1613 года, другой — нѣсколько позже. Первый, сильно пострадавшій во время пожара въ Москвѣ въ 1626 году („поплѣлъ", а „печати властелинскія всѣ растопилися"), хранится въ Кремлевскомъ Дворцѣ; другой уцѣлѣлъ въ довольно исправномъ состояніи и находится въ Московскомъ Главномъ Архивѣ Министерства Иностранныхъ Дѣлъ.
Во вступленіи къ Грамотѣ говорится, что „всякое созданіе отъ небытія въ бытіе создавается премудрымъ Промысломъ Великаго Господа Бога, отъ Него же пріимша земля наша Русская своими Государи обладаема бытии", то есть выражается мысль, что установившаяся въ Русскомъ Государствѣ Верховная власть предопредѣлена Промысломъ Божіимъ.
Въ подтвержденіе сказанной мысли и въ доказательство благотворности Богоданной власти Русскихъ Государей приводятся краткія свѣдѣнія о всѣхъ „скиѳетродержцахъ Русскаго царствія" (Великихъ Князьяхъ, начиная съ Рюрика, — Государяхъ и Царяхъ), одни изъ которыхъ отличались „храбрскими подвигами", другіе — „премудрымъ разумомъ и осмотрѣніемъ", прочіе — „благочестіемъ, радѣніемъ о святыхъ церквахъ и Святой Православной Христіанской вѣрѣ", „бодроопаснымъ обдержательствомъ всей Русской земли въ покоѣ и въ тишинѣ" и „премудростію во своихъ чинѣхъ и поведеніяхъ".
Очеркъ развитія Русскаго государства, изложенный въ такихъ сжатыхъ характеристикахъ его Правителей и Строителей, Грамота завершаетъ описаніемъ благосостоянія Русскаго государства въ царствованіе Ѳеодора Іоанновича.
По словамъ Грамоты, въ означенное время „наше Русское государство, со всѣмъ Православнымъ Христіанствомъ его устроилось въ покоѣ, тишинѣ и благоденственномъ житіи тихо и немятежно"; „во всѣхъ Его царскихъ великихъ Государствахъ Россійскаго царствія радостная, свѣтлая и веселая вездѣ исполнена бяше"; Русское государство „цвѣтяще превыше всѣхъ великихъ Государствъ, и славно бысть имя Великаго Царя и Великаго Князя, всея Русіи Самодержца, и всѣ Великіе Государи, Христіанскіе и Мусульманскіе, въ дружбѣ и любви съ Его Царскимъ Величествомъ быти желаху, а которые Его Царскаго Величества окрестные недруги и непослушники, тѣ всѣ у Его превысочайшія Царскія степени Величества послушны учинилися". Коротко говоря, въ этой части Грамоты выдвигается на видъ то, что при Правителяхъ изъ Дома Рюрика, получавшихъ власть преемственно (по наслѣдству), Русское государство ширилось, крѣпло, благоденствовало и достигло могущества и процвѣтанія.
Къ сожалѣнію, родъ Рюриковичей, столь дѣятельно созидавшихъ мощь и славу Русскаго государства, съ кончиною Царя Ѳеодора Іоанновича пресѣкся.
По смерти его, за неимѣніемъ наслѣдника престола, на царскую степень былъ возведенъ шуринъ покойнаго царя Борисъ Годуновъ. Но царь Борисъ, какъ поясняетъ Грамота, сѣлъ на Государство, „изведчи Государской корень" (подразумѣвается происшедшее еще при жизни Ѳеодора Іоанновича умерщвленіе брата его Димитрія), и „Богъ мстилъ ему за кровь праведнаго царевича Димитрія богоотступникомъ Гришкою Отрепьевымъ", „Воръ и рострига" (такъ объ Отрепьевѣ отзывается Грамота) присвоилъ себѣ имя царевича Димитрія (будто бы ускользнувшаго изъ рукъ убійцъ, подосланныхъ Годуновымъ), привлекъ на свою сторону множество легковѣрныхъ людей и вскорѣ послѣ внезапной смерти Бориса вѣнчался на царство, но черезъ нѣсколько мѣсяцевъ „по своимъ злымъ дѣламъ злѣ животъ свой скончалъ".
Разочаровавшись въ Лжедмитріи, Московскіе люди избрали царемъ боярина Василія Шуйскаго, который давно домогался престола и для достиженія этой цѣли согласился, въ угоду боярамъ, ограничить данную ему Царскую власть.
Послѣдствіемъ сего было то, что „многіе городы ему (Шуйскому) служити не похотѣли, и всѣхъ православныхъ Христіанъ грѣхомъ во всѣхъ людѣхъ Московскаго Государства была рознь и межъусобство".
Почти вслѣдъ за возведеніемъ Шуйскаго на престолъ разнеслась молва о появленіи новаго Самозванца, извѣстнаго подъ названіемъ „Тушинскій воръ".
Пользуясь обстоятельствами, польскій король Сигизмундъ вѣроломно нарушилъ перемиріе и вторгся въ предѣлы Русской земли, а въ Москву послалъ польскихъ и литовскихъ людей съ гетманомъ Жолкѣвскимъ и измѣнниками московскаго государства съ требованіемъ, чтобы „Московскаго Государства всякіе люди взяли на Государство сына его, Королевича Владислава", который, по статейному листу Жигимонта, скрѣпленному его печатью, обязывался однако-жь „ничѣмъ не рушити истинныя нашея православныя Христіанскія вѣры Греческаго закона".
Бывшіе въ ту пору въ Москвѣ бояре, воеводы, дворяне и всякихъ чиновъ люди, понадѣявшись на упомянутый королевскій листъ, предложили Шуйскому „для покоя Христіанскаго Государства" (какъ сказано въ Грамотѣ) сойти съ престола.
Патріархъ Гермогенъ тогда же совѣтовалъ избрать Михаила Ѳеодоровича, но вѣщій голосъ Гермогена не былъ услышанъ въ шумномъ собраніи Думы, гдѣ горѣли страсти партій и гдѣ личные разсчеты брали верхъ надъ интересами общественно-государственными).
По мысли князя Мстиславскаго на мѣсто Шуйскаго былъ избранъ королевичъ Владиславъ, о чемъ, по наущенію Жолкѣвскаго (и вопреки предостереженіямъ митрополита Филарета), было отправлено къ королю нарочитое посольство во главѣ съ этимъ же Филаретомъ и княземъ Вас. Голицынымъ, удаленіе коихъ изъ Москвы казалось для сторонниковъ короля весьма желательнымъ.
Въ то же время изъ Польши въ Москву успѣлъ явиться посланный отъ короля Александръ Гонсѣвскій съ русскими измѣнниками: Михаиломъ Салтыковымъ, княземъ Василіемъ Масальскимъ, дьякомъ Иваномъ Грамотинымъ и торговымъ дѣтиной Федькою Андроновымъ.
Приверженцы короля ввели въ Москву обманомъ („будто для береженія") польскихъ, литовскихъ и нѣмецкихъ людей съ гетманомъ Жолкѣвскимъ и прочими польскими военачальниками, и начали принуждать московскихъ людей къ присягѣ уже не королевичу Владиславу, а королю Сигизмунду.
Поляки и литовцы „взяли къ себѣ отъ воротъ всѣхъ московскихъ городовъ (укрѣпленій) нарядъ, зелье, свинецъ, пушечныя ядра и запасы; по улицамъ у рѣшетокъ и у всѣхъ городскихъ воротъ поставили стражу изъ польскихъ, литовскихъ и нѣмецкихъ людей; начали брать съ посадскихъ и жилецкихъ людей и съ крестьянъ великіе налоги и чинить насильства и позоры";
„выжгли и высѣкли нехрестьянскимъ обычаемъ деревянный и каменный большой городъ, осквернили и разорили церкви и монастыри, обругали многоцѣлебныя мощи Великихъ и Московскихъ Чудотворцевъ, обдирали и ломали образы и Чудотворцовы раки, починили всякое оскверненіе и поруганіе нашей православной Крестьянской вѣрѣ Греческаго закона; патріарха Московскаго Гермогена съ великимъ безчестіемъ съ престола свергли и, въ заточеніе посадя, злою мучительскою смертью некрестьянски уморили; и безчисленное Христіанское множество знатныхъ и простыхъ людей, мужеска пола и женска, и нескверныхъ младенецъ побили мучительски и кровь многую Христіанскую невинно пролили, а Царскую казну, утварь, шапки и коруны, и всякое Царское достояніе, и Чудотворцовы образы отослали къ Жигимонту; достальную же Царскую казну, въ Церквахъ Божіихъ и монастырѣхъ и въ домѣхъ, и въ лавкахъ, и въ погребахъ, многія неизчетныя богатства Московскихъ всякихъ людей пограбя, по себѣ раздѣлили. А многихъ великихъ родовъ, блаженныя памяти Царя Ѳеодора племянника Михаила Ѳеодоровича Романова-Юрьева, и бояръ, окольничьихъ, и дворянъ, и всякихъ людей захватили и держали въ неволѣ, — иныхъ за крѣпкими приставы".
Изъ сказаннаго видно, что вслѣдствіе перехода Царской власти къ лицамъ избираемымъ произошла смута, русскій народъ раздѣлился на партіи, начались междоусобія, нахлынули иноплеменники, и Русскому Царству стала угрожать явная гибель.
Къ счастью, не остались втунѣ пламенныя вдохновенныя воззванія патріарха Гермогена, — „великаго Святителя, истиннаго Пастыря и Учителя, новаго во Святыхъ исповѣдника, непобѣдимо крѣпкаго въ Православіи, непоколебимаго поборника по нашей истинной вѣрѣ Греческаго закона".
Разгорѣлось въ рускихъ людяхъ негодованіе противъ „искони-вѣчныхъ" враговъ; русскій народъ проникся желаніемъ избавиться отъ насильниковъ.
„И совокупившеся всего Россійскаго царствія всякіе люди вмѣстѣ межъ себя богосоюзный совѣтъ учинили и крестнымъ цѣлованіемъ укрѣпилися на томъ, что всѣмъ православнымъ Крестьянамъ всего Русскаго царствія, отъ мала и до велика, за Королевскую многую ко всему Московскому Государству неправду, и за нашу истинную Православную Вѣру Греческаго закона и святыя Божіи церкви, и за многое безчисленное Христіанское кроворазлитіе и разореніе Московскаго Государства стояти всѣмъ единомысленно, Владислава Государемъ никакъ не хотѣти, и царствующій градъ Москву отъ Польскихъ и Литовскихъ людей очищать, сколько милосердный Богъ помочи подастъ".
Но не уразумѣвалась еще главная причина угрожавшихъ бѣдствій.
Народъ, а въ особенности вожди, стававшіе во главѣ народныхъ ополченій, не возвышались до чистыхъ, совершенно безкорыстныхъ побужденій; поэтому и направляемыя ими народныя силы впродолженіе нѣкотораго времени не достигали желаннаго для всѣхъ результата.
Грамота даетъ понять объ этомъ, когда говоритъ, что князь Димитрій Трубецкой „стоялъ подъ Москвою полтора года".
Отмѣтивъ, что „Польскіе и Литовскіе люди всякими мѣрами въ городѣхъ крѣпилися и всякихъ людей, которые были у нихъ въ неволѣ, въ городѣ держали", и напомнивъ снова, что „наипаче всѣхъ враги злодѣи тѣснили, и во всякой крѣпости и за приставы крѣпкими держали Михаила Ѳеодоровича Романова-Юрьева съ матерью его", Грамота свидѣтельствуетъ, что „всего великаго Московскаго Государства бояре, воеводы, все Христолюбивое воинство и во всѣхъ городѣхъ всего Россійскаго царствія всякіе люди о немъ, Михаилѣ Ѳеодоровичѣ, скорбѣли и всякими мѣрами промышляли, чтобы его отъ такого злого плѣненія свободить, понеже онъ благороднова корени благоцвѣтущая отрасль — всея Русіи Самодержца Ѳеодора Ивановича племянникъ".
Напоминаніемъ о такомъ всенародномъ „промышленіи" объ освобожденіи Михаила Ѳеодоровича Грамота указываетъ на главный предметъ стремленій русскаго народа и въ частности — на цѣль знаменитаго народнаго ополченія Минина и Пожарскаго, ратовавшихъ за Вѣру, Самодержавіе и Русскую народность.
Съ теченіемъ времени испытавъ безпримѣрные ужасы десятилѣтней смуты и безначалія, русскій народъ очистился нравственно и пришелъ, наконецъ, къ ясному сознанію своего положенія, незатемненному уже никакими личными, эгоистическими побужденіями.
Съ мыслью о необходимости полнѣйшаго объединенія всѣхъ русскихъ силъ для устраненія опасности, угрожавшей русскому народу извнѣ, выяснилась и существеннѣйшая — внутренняя причина государственныхъ бѣдствій — потрясеніе Верховной власти.
Сдѣлалось очевиднымъ, что только прежняя — прирожденная, наслѣдственная Царская Самодержавная власть способна ограждать права подданныхъ и держать силы государства въ должномъ равновѣсіи, обезпечивая странѣ внѣшній миръ и внутренній порядокъ.
Нашлись тогда и вполнѣ вѣрныя средства къ возстановленію единства основныхъ началъ государственной жизни, нарушенныхъ смутами и безгосударностью.
Выразителемъ всеобщаго настроенія, мощнымъ глашатаемъ народнаго патріотическаго воодушевленія явился нижегородскій мѣщанинъ Козьма Мининъ Сухорукъ, а искуснымъ руководителемъ и вождемъ — доблестный князь Димитрій Михайловичъ Пожарскій.
Какъ неудержимая снѣжная лавина, увеличиваясь на каждомъ шагу, двигалось народное ополченіе изъ Нижняго Новгорода въ Москву.
Чтобы преградить доступъ къ Москвѣ литовскому гетману Ходкевичу, посланному Сигизмундомъ для окончательнаго покоренія Московскаго государства, ополченіе Минина и Пожарскаго 20 августа 1612 года подошло къ первопрестольной. 22 августа показался Ходкевичъ.
Произошло двухдневное кровопролитное сраженіе, въ которомъ, подъ сѣнью Казанской иконы Богоматери, ратники Пожарскаго и Минина послѣ неимовѣрныхъ усилій одержали верхъ.
Ходкевичъ потерялъ до десяти тысячъ человѣкъ отборнѣйшаго войска и былъ вынужденъ отступить въ величайшемъ безпорядкѣ, покинувъ лагерь, запасы и оружіе.
По уходѣ гетмана Пожарскій обложилъ Китай-городъ и Кремль съ засѣвшими тамъ поляками; черезъ два мѣсяца — 22 октября) былъ взятъ приступомъ Китай-городъ, а 25 октября поляки сдали и Кремль.
Въ числѣ другихъ знатныхъ русскихъ плѣнниковъ „пріялъ свобожденіе" и Михаилъ Ѳеодоровичъ, „наипаче" претерпѣвшій отъ поляковъ „злыя томительства" и „разныя злыя тѣсноты" изъ-за того, что имѣлъ право на престолъ по родству съ прежними Государями и пользовался любовью народа.
Заклятые враги Россіи, старавшіеся отнять у нея всякую надежду на спасеніе, оказались противъ ихъ воли и желанія хранителями того, кому Свыше было предопредѣлено вывести Россію изъ отчаяннаго положенія и упрочить за нею счастливую будущность!
Высказавъ убѣжденіе, что „Московское Государство освободилось отъ всѣхъ золъ по милости Всемогущаго Бога, радѣніемъ и службою Минина и Пожарскаго, мужествомъ и храбростію всего Государства", Грамота переходитъ къ изложенію хода дѣла избранія Михаила Ѳеодоровича на царство.
„Утвердившеся на степени, Московскаго Государства бояре и воеводы писали во всѣ городы всякимъ людемъ, чтобы изо всѣхъ городовъ всего Россійскаго царствія были къ Москвѣ митрополиты, архіепископы, епископы, архимандриты, игумены, и изъ дворянъ, дѣтей боярскихъ, гостей, торговыхъ, посадскихъ и уѣздныхъ людей, выбравъ лучшихъ, крѣпкихъ и разумныхъ людей, поскольку человѣкъ пригоже, для Земскаго Совѣта и для Государскаго обиранья прислали къ Москвѣ-жь".
Когда къ концу декабря 1612 года „изо всѣхъ городовъ всего Россійскаго царствія Власти и всякій іерейскій чинъ соборнѣ, Бояре, Окольничіе, Чашники, Стольники, Дворяне и всякіе служилые, посадскіе и уѣздные всякихъ чиновъ люди для Государскаго обиранія въ царствующій градъ къ Москвѣ съѣхались, — Всещедрый, въ Тройцѣ славимый, Богъ Нашъ, не хотя видѣти всего православнаго Христіанства въ конечной погибели, а православной истинной Христіанской вѣрѣ Греческаго закона отъ Латинъ и отъ Люторскихъ и богомерзскихъ вѣръ въ обруганьѣ, по своему человѣколюбію послалъ Свой Святый Духъ въ сердца всѣхъ православныхъ Христіанъ всего великаго Россійскаго царствія, отъ мала и до велика, не токмо въ мужественномъ возрастѣ, и до ссущихъ младенецъ, единомышленный совѣтъ".
Послѣ предварительнаго обсужденія разныхъ предложеній выборъ всѣхъ остановился на 16-лѣтнемъ племянникѣ царя Ѳеодора Іоанновича — Михаилѣ Ѳеодоровичѣ Романовѣ.
„И по многіе дни на соборѣ изо всѣхъ городовъ всего Россійскаго царствія всякіе люди не обинуяся говорили и единомышленный совѣтъ всѣхъ городовъ всякихъ людей объявливали, что быти на всѣхъ великихъ преславныхъ Россійскихъ государствахъ Государемъ, всей Русіи Самодержцемъ, Михаилу Ѳеодоровичу Романову-Юрьеву, понеже онъ блаженныя памяти хваламъ достойнаго Государя Ѳеодора Ивановича двоюроднаго брата Ѳеодора Никитича Романова-Юрьева сынъ.
И по многіе дни о томъ говорили всякіе люди всего Россійскаго царствія съ великимъ шумомъ и плачемъ, чтобы на Московское Государство обрати Михаила Ѳеодоровича Романова вскорѣ".
Дѣйствительно, только внушеніемъ Святаго Духа можно было объяснить столь единодушное рѣшеніе собранія людей, которые еще годъ тому назадъ смотрѣли одинъ на другого, какъ на злѣйшихъ враговъ.
Не менѣе удивительно было и то, что намѣчался къ избранію въ цари не воинъ, увѣнчанный славой, и не государственный мужъ, убѣленный сѣдинами, а 16-ти-лѣтній отрокъ, не выступавшій на поле государственной дѣятельности.
Чтобы увѣриться, согласуется ли сказанный выборъ съ дѣйствительнымъ желаніемъ народа, Земскій Совѣтъ послалъ „во всѣ города Россійскаго царствія, опричь дальнихъ городовъ, тайно во всякихъ людѣхъ мысли ихъ про Государское обиранье провѣдывати, вѣрныхъ и богобоязныхъ людей, кого хотятъ Государемъ Царемъ на Московское Государство во всѣхъ городѣхъ".
Озаботился Земскій Совѣтъ также и о томъ, чтобы въ окончательномъ совѣщаніи приняли участіе и бояре, разъѣхавшіеся изъ Москвы по случаю окончанія войны по домамъ.
Рѣшеніе дѣла было отложено съ 7 до 21 февраля.
Въ теченіе этого времени непрерывно и усердно „молили Господа Бога, Пречистую Богоматерь и всѣхъ Святыхъ, чтобы Господь Богъ устроилъ всему православному Христіанству полезная, якоже вѣсть святая Его воля".
Когда-же отсутствовавшіе бояре явились, а изъ всѣхъ городовъ получилось подтвержденіе объ единодушномъ желаніи всѣхъ „бытии на Московскомъ Государствѣ Государемъ Царемъ Михаилу Ѳеодоровичу Романову и опричь его никакъ никого на Московское Государство не хотѣти", — Земскій Совѣтъ приступилъ къ провозглашенію Михаила Ѳеодоровича Царемъ.
Утромъ 21 февраля 1613 года, въ недѣлю Православія, все высшее духовенство и весь освященный соборъ, высшіе и низшіе Государственные сановники, весь народъ съ женами, съ дѣтьми и грудными младенцами, отправились въ Успенскій соборъ моліть всемилостиваго Бога, „чтобы Онъ отвратилъ отъ нихъ праведный Свой гнѣвъ, призрелъ милостивымъ окомъ на людей Своихъ и далъ бы имъ Царя праведна и свята, благочестива, благородна и христолюбива; дабы впредь ихъ Царская степень укрѣпилась на вѣки, чтобъ была вѣчно, твердо, крѣпко и неподвижно въ родъ и родъ на вѣки".
И „всѣ православные Хрестьяне всего Московскаго Государства, отъ мала и до велика, яко едиными усты вопіяху и взываху, глаголющее, что быти на всѣхъ великихъ и преславныхъ Государствахъ Россійскаго царствія Государемъ всея Русіи Cамодержцемъ, благоцвѣтущія отрасли отъ благочестива корени родившемуся Михаилу Ѳеодоровичу Романову".
Всѣ обѣщали „служить и прямить ему во всемъ, противъ его всякихъ недруговъ и измѣнниковъ стояти крѣпко и неподвижно, и биться до смерти", — „служити вѣрою и правдою, а зло никоторыми дѣлы на нихъ Государей не думати, не мыслити, и не измѣнити имъ Государемъ ни въ чемъ, на чемъ Государѣмъ души свои дали и животворящій Крестъ цѣловали"; — за Государя и Семью Его „души свои и головы положити", „служити имъ Государѣмъ всѣми душами своими и голавами"; вообще, „никакъ ему, Государю, ни въ чемъ измѣны не учинити, не хотѣти, и не мыслити о томъ, а если „какое лихо кто похощетъ учинити, на того измѣнника стояти всею землею за одинъ".
Весь Синклитъ, бояре, окольничіе, князья, воеводы, дворяне и приказные люди обязывались „не по отечеству и не по своему достоинству, свыше своего отечества въ службѣ мимо Царскаго повелѣнія чести себѣ никакой не хотѣти и не искати, и отчины и помѣстья держати по своей мѣрѣ, чѣмъ кого Государь пожалуетъ; и быть въ Государскихъ дѣлѣхъ по Его Государеву крестному цѣлованію, безъ прекословія; во всякихъ Государевыхъ дѣлѣхъ, и во всякихъ чиновныхъ людѣхъ не супротивну бытии, какъ кому Государь по своей Государевѣ службѣ, у всякаго дѣла, гдѣ коли быти велитъ, такъ тому и быти".
21 февраля 1613 года Михаилъ Ѳеодоровичъ былъ торжественно провозглашенъ Государемъ и Великимъ Княземъ, всея Русіи Самодержцемъ. Благодарственное молебствіе о здравіи Богомъ избраннаго Государя, совершавшееся во всѣхъ церквахъ съ колокольнымъ звономъ, и всенародная присяга заключили это достопамятное событіе.
Для испрошенія согласія Михаила Ѳеодоровича было отправлено особое посольство изъ духовныхъ и свѣтскихъ чиновъ, съ инструкціями, и грамотами къ Михаилу Ѳеодоровичу и его матери, старицѣ Марѳѣ, которыхъ въ Москвѣ уже не было.
Желая спасти сына отъ злодѣйскихъ замысловъ изгнанныхъ изъ Москвы Поляковъ, инокиня Марѳа уѣхала съ нимъ въ свою костромскую вотчину.
Здѣсь случилось событіе, о которомъ не говорится въ Грамотѣ, но о которомъ необходимо упомянуть.
Это событіе — высокій подвигъ костромского крестьянина Ивана Сусанина, вызванный беззавѣтной любовью къ Царю, преданностью вѣрѣ и чуткимъ пониманіемъ тогдашнихъ обстоятельствъ.
Поляки, узнавши объ избраніи въ Цари Михаила, рѣшили захватитъ и умертвить его; для этой цѣли были отправлены нѣсколько отрядовъ, чтобы отыскать мѣсто его пребыванія. Одинъ изъ такихъ отрядовъ добрался до села Домнина и, схвативъ крестьянина села Домнина Ивана Сусанина, потребовалъ, что-бы онъ провелъ его къ Михаилу.
Сусанинъ, догадавшись о злодѣйскомъ замыслѣ поляковъ, успѣлъ послать гонца къ инокинѣ и Царю Михаилу, а самъ повелъ поляковъ по окольнымъ дорогамъ, завелъ въ непроходимыя лѣсныя дебри и, увѣрившись по времени, что Михаилъ въ безопасности, открылъ полякамъ истину, за что и былъ ими звѣрски замученъ.
Память о героѣ крестьянинѣ, отдавшемъ, жизнь за Царя, живетъ и будетъ во вѣка вѣковъ жить въ исторіи и сердцѣ русскаго народа. Достовѣрность этого подвига вполнѣ подтверждается царской грамотой, гдѣ Царь Михаилъ освобождаетъ потомство Сусанина въ награду за его самоотверженіе отъ всякихъ повинностей и щедро надѣляетъ землей.
Назначенное къ Царю Михаилу посольство прибыло въ Кострому 13 марта во время вечерни и на другой-же день приступило къ выполненію возложеннаго на него порученія.
Пусть каждый, особенно истинно-православный, начертиъ въ своемъ воображеніи величественное, умилительное зрѣлище, какое представляла Кострома утромъ 14 марта 1613 года: святые Кресты, чудотворныя иконы, духовенство, Государственныхъ сановниковъ, весь народъ, всѣхъ глубокопроникнутыхъ одною святою мыслію умолить 16-лѣтняго отрока принять подъ свою десницу нѣкогда славное, а теперь бѣдствующее Царство; пусть каждый представитъ себѣ и церковное пѣніе, слившееся съ колокольнымъ звономъ; пусть нарисуетъ въ своемъ воображеніи эту трогательную картину и испытаетъ, что почувствуетъ тогда его Русское православное сердце!)
На встрѣчу этой величественной процессіи вышелъ крестный ходъ иноковъ изъ Ипатьевской обители въ сопровожденіи будущаго Царя и его матери.
Михаилъ Ѳеодоровичъ палъ на землю передъ чудотворною иконою Богоматери, приложился ко всѣмъ иконамъ, подошелъ къ архіепископу Рязанскому и Муромскому Ѳеодориту и спросилъ его о причинѣ столь торжественнаго шествія.
Выслушавъ просьбу пословъ, изумленный Михаилъ Ѳеодоровичъ далъ понять, что не находитъ возможнымъ даже „помыслити взыйти на такову высоту Царствія и на Престолъ такихъ великихъ преславныхъ Государей, Царей Россійскихъ, и великаго Государя, пресвѣтлаго, блаженныя памяти Царя и Великаго Князя Ѳеодора Ивановича, всея Русіи Самодержца".
Тоже повторила и его мать, не соглашаясь благословить сына на царство. Архіепископъ Ѳеодоритъ, подкрѣпляя свою рѣчь примѣрами и свидѣтельствами изъ церковной и свѣтской исторіи, горячо убѣждалъ Михаила Ѳеодоровича услышать мольбу народа, но со стороны Михаила Ѳеодоровича послѣдовалъ новый отказъ.
Перейдя въ соборную монастырскую церковь и отслуживъ тамъ молебны, послы подали грамоты отъ всенароднаго Земскаго Совѣта, снова били челомъ и молили исполнить желаніе народа.
Отъ третьяго до девятаго часа дня продолжалось неотступное моленіе, и все было напрасно.
Дважды народъ возобновлялъ свои мольбы, и каждый разъ слышался по прежнему отказъ.
Всѣ пали къ ногамъ Михаила, жены въ отчаяніи повергли на землю своихъ младенцевъ и съ великимъ плачемъ, рыдательнымъ голосомъ и воплемъ продолжали настаивать на своей просьбѣ.
Михаилъ Ѳеодоровичъ оставался непреклоннымъ.
Тогда послы и народъ прибѣгли къ послѣднему средству: рѣшились попытаться поколебать благочестивыя сердца Марѳы и Михаила напоминаніемъ о великой отвѣтственности за всѣ могущія послѣдовать бѣдствія Отечества.
„То-ли угодно вамъ", воскликнули всѣ единогласно, „чтобы наши недруги торжествовали, попирали нашу святую православную Вѣру, чтобы всѣ православные Христіане были въ расхищеніи и плѣненіи? Все это: и поруганіе Вѣры, и оскверненіе церквей, и гибель безчисленнаго безгосударнаго народа, съ женами, дѣтьми, беззлобивыми младенцами, и междоусобныя брани, и неповинную кровь взыщетъ Богъ на васъ въ день страшнаго и праведнаго Своего суда; мы всѣ, отъ мала до велика, положили крѣпкій и единомышленный совѣтъ, утвержденный крестнымъ цѣлованіемъ, не хотѣть никого на Московское Государство, кромѣ Михаила Ѳеодоровича". Мать и Сынъ вынуждены были признать, что ему остается покориться своей судьбѣ.
